Аккурат накануне Первого мая «нечестные» журналисты умудрились сообщить о суде над механизатором Петром Пильневичем, «триумфатором Жатвы-2002», которому влепили три года лишения свободы — за приписки. И хотя очевидно, что механизатор, даже будь он семи пядей во лбу и с высшим университетским образованием, вряд ли смог бы эти приписки сам себе приписать, но с этим никто разбираться не стал. Трудящийся механизатор стал естественной жертвой борьбы с разного рода фальсификациями и хищениями. И если начиналась эта борьба с чиновников, продолжилась директорами и банкирами, а жизнь от этого если и улучшалась, то не надолго и не намного, естественно, что понадобились виноватые из других слоев. Так сказать, из гущи народной.
Те, кто сегодня ратует за возвращение к сталинскому «порядку», должны вспомнить, что этот самый «порядок» стоил жизней не только коммунистическим и советским функционерам, которые «зажрались», не только деятелям национальных культур, которым «так и надо», но, прежде всего, тем, кого у нас и сейчас именуют «простыми людьми». «Стальная рука» никогда не разбирала, кто более или кто менее прав или прост, а хватала за горло всех, кто под нее, под руку эту самую, попадется. И рабочих, и крестьян, если вспомнить как следует, сажали в те времена ничуть не меньше, чем интеллигентов. Надо полагать, пресловутый «закон о колосках» был обращен вовсе не против Владимира Дубовки или Платона Головача. И не против Тухачевского с Якиром.
Показательно и еще одно. О суде над Пильневичем и его напарником Владимиром Бондаревым почти ничего не сообщила государственная пресса. На первый взгляд, это несколько не укладывается в старую схему «сталинского порядка» и созданной для его обслуживания пропагандистской машины. На самом же деле, все абсолютно логично. Народная власть и народный суд с вполне народными «кивалами» по обеим сторонам служителя слепой Фемиды не могут карать самого что ни на есть типичного представителя этого самого народа. И ошибаться не могут. Если осудили — стало быть, виноват. По определению. Потому, что дошло дело и до трактористов. Так надо. И им так надо, и государству.
Защитником — едва ли не единственным — тракториста Пильневича оказалась небезызвестная Вера Стремковская, милейшая женщина, поэтесса не без способностей и, попросту говоря, джентльвумен (аналогично с джентльменом, но устраняя при этом гендерное неравенство). Вера Валентиновна — один из немногих белорусских адвокатов, кто готов помочь каждому, независимо от того, как на это взглянет начальство. Но раньше, кроме г-жи Стремковской, в жизни потенциальных товарищей по несчастью Петра Пильневича были еще г-жа Протько, г-н Погоняйло и некоторое количество гг. погоняйл разного калибра, числящихся по ведомству Хельсинкского Комитета. Сейчас Верховный Защитник Интересов Трудящихся росчерком своего пера лишил вышеупомянутых господ реальной возможности получить бесплатную квалифицированную помощь со стороны профессионального юриста. Услуги адвоката стоят недешево, и если «клеветники» и прочие «вшивые блохи» (см. предыдущие высказывания Верховного Оратора разных сроков давности) в силу финансового положения еще в состоянии кое-как оплатить услуги адвоката, то вряд ли это будет в состоянии сделать механизатор из Пуховичского или, подобно Петру Пильневичу, из Клецкого района, будь он даже четырежды триумфатор наших битв за урожай. Как говорится, получите и распишитесь в получении. А не распишетесь, сойдет и так.
На фоне этих событий радость Леонида Петровича Козика, уговорившего правительство не повышать более расценки на коммунальные услуги, кажется очень даже оправданной. Ведь легко можно предположить, что руководимая Верховным Руководителем исполнительная власть могла бы и не прислушаться к козиковским уговорам. И это вполне укладывалось бы в общие тенденции развития нашей экономики, а заодно и государства в целом. Ведь даже тот факт, что нашим согражданам не дали выйти на майскую демонстрацию в защиту собственных прав, — даже он весьма и весьма показателен. Ну, продемонстрировали бы люди радость от того, насколько их права хорошо защищены тем же самым Леонидом Петровичем и примкнувшим к нему козиками более мелкого пошиба. Так ведь нет! Нельзя даже радость выказать публично! Вероятно, оттого, что радость, как и гнев, как и любое другое стихийное проявление искренних человеческих чувств, протекает нерегламентированно и находит самые невероятные формы проявления. Добро бы просто прошли под синими флагами ФПБ. А ведь могут и красные флаги взметнуть в небо. И бело-красно-белые флаги. Что, кстати, отнюдь не запрещено белорусским законодательством, а напротив даже, разрешено (именно подобная цветовая гамма лежит в основе партийных флагов гг. Лебедьки и Статкевича). И лозунги в защиту прав трудящихся также не запрещены, а разрешены, поскольку Первое Мая все еще является официальным государственным праздником Республики Беларусь, который, как и саму дату Первого Мая, как и саму Республику Беларусь, все еще никто не посмел отменить. Ни указом, ни и вовсе — декретом.
Государство, построенное во имя народа и якобы для народа, давно уже на поверку оказалось государством, функционирующим во имя представлений о народном благе, как они сформировались в головах узкой группы людей, волею случая (вернее, совокупности случаев) вознесенных на вершины власти в нашей стране. Народ практически лишен возможности контролировать их действия (при г-же Ермошиной эта возможность отсутствует даже в качестве предположения). И если раньше слуг народа попрекали тем, что они живут лучше народа, то сейчас дело даже не в этом. Дело в принципиальном сведении роли народных слуг к роли психиатров, занимающихся насильственным усмирением потенциально буйного больного. Народ болен, и врач лучше знает, как и чем его лечить. Можно клизмой, можно и кастрацией. Начальству — ему виднее, на чем порешит, то и будем считать оптимальным вариантом лечения.
Особенно четко это было видно в момент так называемого «идеологического совещания», на котором Верховный Психиатр призвал ускорить принятие новой редакции закона о средствах массовой информации, еще более жесткой, нежели действующая ныне. Причем аргументировался этот призыв апелляцией опять-таки к народным интересам: «Нам народ еще спасибо за это скажет!» При этом мне вспомнилась одна из недавних публикаций в «Новой газете Сморгони», куда пришла читательница, возмущенная отключением вещания российских теле- и радиоканалов. Она пришла вовсе не говорить спасибо «народной» власти, а воззвать к остаткам совести у оной и публично потребовать восстановить статус кво. Судя по всему, это не очень помогло: каналы эти как были наполовину «обезвожены», так «обезвоженными» и остались. Судя по всему, интеграция и дальше будет идти по данной мелиорационной модели, а мнение граждан по этому поводу так же мало интересно власти, как и мнение пациента широко известной среди белорусских избирателей психиатрической лечебницы «Новинки».
Сходство положения, в котором очутился народ, с положением психического больного, подвергнутого насильственному лечению, усугубляется, таким образом, день ото дня. Его оградили от воздействия излишних информационных потоков, которые могли бы возбудить в нем чересчур яркие эмоции. Его спутали по ногам и рукам, лишив возможности высказывать свои чувства на митингах и демонстрациях. Ему прописали те лекарства, которые счел нужным употреблять психиатр, и, в довершение всего, определили ему диету, сводящуюся к формуле «чарка и шкварка». Мы — уникальная страна, в которой выпивка дешевле закуски. Эта странная «диета» призвана сыграть роль брома, который, по слухам, подливали в чай солдатам Советской Армии, чтобы те не слишком часто задумывались о ждущих их на «гражданке» женщинах. Водка отбивает охоту бунтовать, а если уж чудо произойдет, его легко списать на воздействие алкоголя. Посему даже если и раздастся клич сродни библейскому «Врачу, исцелися сам!», услышат его разве что избранные подписчики «Белорусской деловой газеты» и прочих малотиражных (в сравнении с «Советской Белоруссией») негосударственных, а потому чуть более народных изданий.
Собственно говоря, тот праздник, который был организован для трудящихся под эгидой профсоюзного движения, легко вписывается в предлагаемую концепцию. Только его девиз еще более прост и циничен, нежели «чарка и шкварка», — так ведь и существует он со времен Древнего Рима. Речь идет о небезызвестном лозунге «Хлеба и зрелищ!», когда эмоции разрешалось выплескивать лишь во время гладиаторских боев (в нашем случае — хоккейно-футбольных баталий), а дешевый хлеб, раздаваемый народу по случаю очередного триумфа очередного триумфатора бранных полей, заменял собой защиту всех остальных интересов трудящегося плебса. В нашем случае «танцы-шманцы-обжиманцы» в совокупности с загодя организованным в парке имени Буревестника Революции выездным буфетиком — это и есть законное место, наконец-то занятое нашими профсоюзами. Еще бы путевки разрешили монопольно распределять — и подъем духа Леонида Петровича Козика достиг бы вершин почти поднебесных.
А все остальное сделает наше правительство. Если сделает. И, конечно, если оно — правительство.