На мой взгляд, очень важно, что «Наше мнение» уделяет внимание проблемам образования. Статьи Виктора Боброва, а также некоторых других авторов производят впечатление своей глубиной и знанием многих деталей «закулисной» ситуации в современных школах и вузах Беларуси. Благодаря их профессиональному взгляду мы получаем представление о том, что реально сегодня происходит в современной средней и высшей школе нашей страны, а значит, в значительной степени отвечаем на ключевой вопрос: «каким будет будущее поколение белорусов, с какими знаниями и подготовкой смогут они управлять государством и обществом уже завтра?». Я, в отличие от Виктора Боброва и некоторых коллег-авторов, не являюсь профессиональным преподавателем, и все же мне хотелось бы еще раз обратиться к этой теме — притом, что последующее изложение не притязает на попытку академического изложения нового метода или концепции обучения.

* * *

Хорошо известно высказывание Эйнштейна о том, что мы не можем решать проблемы теми же способами, которыми мы их создали. Тем не менее, очевиден факт: на новые глобальные вызовы XXI века — бедность, насилие, терроризм, неоимпериализм, загрязнение окружающей среды, вынужденная миграция и пр. — мы пытаемся отвечать, опираясь на мышление XIX–XX вв., которое, по сути дела, и спровоцировало эти проблемы. Учебники, уроки и лекции преимущественно строятся на одних и тех же именах, известных еще нашим дедам и отцам. В век беспрецедентных технологий мы все еще продолжаем мыслить категориями Маркса, Смита и Адамса. Поступая в высшее учебное заведение, мы даже представить себе не можем, что возможны иные варианты, кроме как после пяти или шести лет учебы стать «узким специалистом». Но если попытаться вникнуть в смысл перечисленных выше животрепещущих проблем, которые всем нам в той или иной мере приходится решать сегодня, то мы быстро понимаем, что решить их, оставаясь «узким специалистом», практически невозможно.

Сегодня мы становимся свидетелями бессилия экспертов, которые пытаются решить, к примеру, проблемы международного терроризма на основе мышления «узких специалистов». И этот список можно продолжать. Всюду — в политике, экономике и бизнесе — подобные решения приносят все менее позитивных результатов. Это происходит потому, что в подобных случаях мы получаем лишь некий аккумулированный продукт мыслительной деятельности, состоящий из различных индивидуальных видений проблемы. Известный чилийский экономист и мыслитель Манфред Макс-Ниф в своих работах указывает, что интеграционный когнитивный синтез не может быть достигнут на основе простого аккумулирования и обобщения продуктов мыслительной деятельности различных индивидов. Такой синтез, по мнению Макс-Нифа, должен начинаться внутри индивидуального мозга*. Это означает, что все менее эффективным становится так называемый монодисциплинарный метод обучения, к которому мы все так привыкли и без которого не представляем себе систему высшего образования в целом. В самом деле, в современных университетах исключение в плане использования трансдисциплинарного подхода могут представить, пожалуй, лишь немногие дисциплины — такие, например, как философия, планирование и некоторые другие, сама природа которых является трансдисциплинарной.

* * *

Каждый из нас, говоря о школе, припомнит, что все дисциплины преподавались (и продолжают преподаваться) нам сепаратно, в отрыве от других. В высшей школе это еще более ощутимо. Мы получали и продолжаем получать специальности, но по большей части мало себе представляем, как и в какой степени они связаны между собой. Еще меньше, как кажется, мы думаем о том, как наша деятельность по той или иной специальности может влиять на другие сферы человеческой активности. Это происходит потому, что большей частью в школе и в вузе нам давались и даются знания, а не понимание. Иными словами, мы можем ознакомиться со всеми научными концепциями любви, но так и не полюбить. Полюбить же мы сможем только тогда, когда поймем, что такое любовь.

Сегодня и в будущем, как представляется, успеха смогут добиться только те специалисты, которые научатся понимать взаимозависимость и системность мира. В экономике, например, это будут эксперты, которые усвоят, что экономика — всего лишь сфера или подсистема, часть более крупной конечной системы. Те, кто верят в постоянный экономический рост, рано или поздно обречены на разочарование. Постоянный рост невозможен. Все в мире прекращает расти на определенном этапе, но это не означает, что с прекращением роста прекращается развитие. Более того, ряд крупных исследований подтвердил, что кривая экономического роста и роста удовлетворенности жизнью прекращают совпадать после достижения определенного уровня. Затем кривая удовлетворенности жизнью начинает довольно резко идти вниз — при сохранении позитивной динамики кривой экономического роста. В социологических исследованиях на Западе респонденты подчеркивают, что рост их экономического благосостояния, основанный преимущественно на потребительстве, на определенном этапе обращается кризисом удовлетворения остальных фундаментальных человеческих потребностей: все больше людей т. н. «потребительских» обществ страдают от одиночества, депрессии, ментальных и других болезней.

С другой стороны, стремление к постоянному росту материальных благ постоянно увеличивает опасность того, что однажды природа окажется окончательно неспособной абсорбировать и переработать естественным путем то количество продуктов нашей жизнедеятельности, а процесс фотосинтеза, который лежит в основе любой жизни, может быть просто остановлен. И чем больше, к примеру, вредных компонентов будет выпущено в окружающую среду нефтеперерабатывающим комбинатом, где главная цель — рост производства, — тем выше опасность, что эти вредные вещества станут причиной наших общих тяжелых заболеваний.

Бесперспективность односторонней ориентации на экономический рост все больше понимают на Западе. Но данная проблема актуальна и для обществ, подобных белорусскому. Правительство Александра Лукашенко с завидной регулярностью сообщает нам об очередном увеличении уровня производства и роста внутреннего валового продукта. Но становится ли от этого лучше жить белорусам? Возможно ли при этом удовлетворение их фундаментальных потребностей, которые выходят далеко за пределы «минимального» потребительства? Является ли развитие белорусского общества устойчивым в системном, трансдисциплинарном смысле? Белорусский научный мир преимущественно молчит по этому поводу. Стратегия устойчивого развития нашей страны, разработанная при поддержке Программы развития ООН и утвержденная Правительством в 2004 году, практически никому в Беларуси не известна. Она не является нормативным и обязательным для исполнения документом (законом или подзаконным актом), и с полным основанием можно предполагать, что этот красиво напечатанный текст просто покрывается пылью на полках офисов и кабинетов. Вместе с тем, именно устойчивость развития белорусского общества, основанная на трансдисциплинарности и системном понимании Беларуси как части современного мира и части биосферы в целом, как представляется, должна сегодня быть одним из основополагающих принципов белорусской государственности. Разумеется, что в подобном формате предлагаемая сегодня Александром Лукашенко и его чиновниками так называемая «Идеология белорусской государственности» данный вопрос не рассматривает.

* * *

Трансдисциплинарность — явление относительно новое на Западе. На нынешнем этапе ученые строят понимание данной концепции на основе анализа континуума, который охватывает всю парадигму знания на всех этапах, начиная с монодисциплинарности, затем определяя мультидисциплинарность, плюродисциплинарность, интердисциплинарность и завершая собственно трансдисциплинарностью.

Рождение междисциплинарности связывают с институционализацией крупнейших университетов эпохи Возрождения, таких, например, как Салерно, Оксфорд и Кембридж, которые начинали с факультетов медицины, философии, теологии и права. На рассвете университетского образования общий объем знаний концентрировался преимущественно вокруг перечисленных четырех областей. Ученые были довольно многосторонними, их креативная способность и научная гибкость были чрезвычайно велики. С течением времени факультеты становились все более специализированными и изолированными. В 50-е годы XX века университет штата Иллиноис (США) опубликовал книгу, в которой упоминалось более 1100 известных научных дисциплин без учета гуманитарного цикла.

Формирование объединений отдельных дисциплин и создание факультетов и институтов являются явлением относительно недавнего прошлого и относятся примерно к концу XIX столетия. Данный процесс был необходим для поддержания сравнительной автономии каждой дисциплины, а также для получения фондов и поддержания академического престижа каждого предмета. Профессорско-преподавательский состав активно поддерживал монодисциплинарность, при этом часто создавалось впечатление, что именно та или иная дисциплина является ключевой для данного университета или института. Именно в этом смысле мы говорим о т. н. «узкой специализации», которая, по сути, представляет собой дисциплину в изоляции от других. Студент вуза, например, может успешно изучать биологию без необходимости в столь же тщательном изучении физики и психологии. Если мы, например, составим список таких специальностей (монодисциплин), как математика, физика, химия, биология, геология, почвоведение, экономика, генетика, психология, социология, антропология и т. д., то можно говорить об их логической горизонтальной (но не вертикальной) связи.

Мультидисциплинарность основана на понимании, что студент может одновременно или последовательно изучать несколько областей знаний, без проведения каких-либо взаимных увязок этих дисциплин. Так, например, один из моих коллег закончил одновременно Минский институт иностранных языков и радиотехнический институт, получив специальности программиста и переводчика, которые практически никак не были связаны для него. Однако сегодня мультидисциплинарность чрезвычайно распространена: как указывалось выше, для решения многих проблем имеется обыкновение собирать экспертов различных областей и затем пытаться в заключительном документе каким-то образом синтезировать их мнения, что, как правило, имеет незначительный успех.

Плюродисциплинарность подразумевает взаимодействие различных дисциплин, без их координации. Обычно это происходит в сопоставимых областях знания, на определенном иерархическом уровне. Примером может быть сочетание истории, социологии и языкознания — областей, в которых присутствует понимание смежной специальности.

Интердисциплинарность организована уже на двух иерархических уровнях, что подразумевает «управление» нижним, базисным уровнем, с более высокого. Что такое «иерархический уровень»? Выше был предложен горизонтальный список дисциплин, которые в случае необходимости могут образовывать так называемую основу «пирамиды», составляя ее эмпирический уровень. В этом случае мы можем немедленно предложить более высокий, или прагматический, уровень для тех же дисциплин, например, архитектура, инженерные специальности, сельское хозяйство, лесное хозяйство, промышленность, торговля. Для прагматического уровня, в свою очередь, более высоким будет т. н. нормативный уровень дисциплин: планирование, дизайн, политика, право и т. д. Для данного уровня более высоким будет уровень связанных ценностей и соответствующих областей знания (например, этика, философия и т. д.). Ясно, что именно ценностные дисциплины будут определять смысл или цель планирования, политики и права.

Интердисциплинарность, или координация двух уровней, открывает простор для понимания трансдисциплинарности, которая является сутью координации уже на всех уровнях, начиная с нижнего, базисного, и заканчивая уровнем ценностей. На первом уровне мы задаем себе вопрос: «что существует?». В самом деле, такие дисциплины, как физика, астрономия или биология, дают ответ на данный вопрос. Логика является организующим и объединяющим языком этого уровня.

На втором уровне мы задаем вопрос: «что мы способны сделать?». Вопрос этот, разумеется, задается на основе того, с чем мы ознакомились, находясь на первом уровне. Однако на втором уровне мы не получаем ответа на другой важный вопрос: «а надо ли это делать?». Нередко опасность заключается в том, что часто мы делаем некоторые вещи просто потому, что мы знаем, как их делать, и не осознаем, какие последствия наши поступки могут повлечь. Организующим языком второго уровня является кибернетика, которая делает акцент на механических свойствах природы и общества.

На нормативном уровне мы задаем вопрос: «что именно мы хотим делать?». В демократических обществах ответы на него, как правило, даются на основе голосования. Организации гражданского общества (например, феминистическое движение, «зеленые» и т. д.) также демонстрируют прекрасный пример возможности оказывать влияние на процессы, которые происходят в природе и обществе.

Уровень ценностей подразумевает вопрос: «как мы должны делать то, что мы хотим делать?». Этот уровень находится вне понимания исключительно настоящего и сиюминутного. Он касается поколений, которые придут на смену нам, планеты в целом, экономики, в которой не рост, но человек становится приоритетом. Если сегодня мы все чаще высказываем тревогу в отношении выживаемости человечества и природы в целом, то, исходя из этого, объединяющим языком этого уровня должна быть своего рода новая, углубленная экология.

* * *

В чистом виде трансдисциплинарность не присутствует и не преподается пока ни в одном высшем учебном заведении мира. Специалисты высказывают сомнения в том, что установившуюся десятилетиями систему образования можно радикально реструктурировать. Речь пока идет лишь об отдельных попытках, которые предпринимаются в Швеции, Чили, Южной Африке и др. странах.

Более 10 лет тому назад великий чешский писатель и политический деятель Вацлав Гавел, выступая в Филадельфии, сказал: «Мне кажется, что есть достаточные основания полагать, что модернизм, промышленная эпоха завершены. Сегодня многое свидетельствует о том, что мы переживаем переходный период, в котором нечто на подходе, нечто рождается в болезненных муках. Постоянное ощущение, что как будто что-то рушится, падает или исчерпало себя, в то время как нечто иное, еще неосязаемое, только появляется из недр».

Наша задача — не дать погибнуть рождающемуся у нас на глазах Будущему.

___________________________________________