То, что страна переживает системный кризис понятно уже всем, даже во власти. Надежды на то, что ситуация со временем «рассосется» сама по себе тоже умерла, правда во власти еще не у всех, похоже. Значит процессом выхода из кризиса нужно управлять, а для этого нужны кризис-менеджеры. Между тем, это управленцы, отличающиеся от обычных, и к тому же довольно редкие. В мире, к слову, это поняли уже давно.

Вот типичная цитата от гуру футурологии: «Бизнес также нуждается в разном поведении во время обычных операций и в период кризиса. На самом деле, сегодня многие фирмы создают кризисные центры, разрабатывают планы непредвиденных обстоятельств и устройства перехода на аварийный режим. Но мало таких, которые реально учат всех своих работников действовать двумя контрастирующими способами. Нынешняя концепция кризисного менеджмента должна создать „теневой менеджмент“, который ждет в резерве, готовый в чрезвычайных обстоятельствах взять на себя власть. Его способность это сделать во многом зависит от доступа к информации и контроля над коммуникациями. По мере того как мы все дальше продвигаемся в период быстрого экономического и политического развития, неравномерно перемежающегося технологическими достижениями и катастрофами, мы можем ожидать, что кризисы будут следовать один за другим — начиная от нападений террористов и падения производства до внезапных международных кризисов. Но увеличивающаяся вероятность кризиса в период революционных перемен наводит на мысль, что мы увидим, как кризисные команды и двуликие организации распространяются в мире бизнеса и становятся обычной частью гибкой фирмы завтрашнего дня» (А. Тоффлер. «Метаморфозы власти», 1990).

Как видим, и кризисы были уже давно предсказаны и даже то, что обычные управленцы не смогут с ними справиться. Для управления в условиях кризиса нужен особый тип менеджеров, которых у нас, к сожалению, нет, во всяком случае, не видно. Впрочем, их и в мире немного, но нам от этого не легче. И все же попробуем хотя бы оценить, чем кризис-менеджер отличается от обычного белорусского «вертикальщика».

Например, хороший кризис-менеждер должен обладать определенной жесткостью и решительностью, но решительностью в проведении перемен, а не жесткостью в сохранении «стабильности» любой ценой. Так Петра I можно назвать хорошим кризис-менеджером, а, например, Ивана Грозного — вряд ли. При Петре страна вошла в ряд ведущих мировых держав и довольно долго после него сохраняла этот статус, используя петровское наследие. Иван Грозный только сохранил «стабильность», пролив для этого немало крови. Но после него страна практически сразу же погрузилась в смуту и чуть не погибла. Даже в Кремле какое-то время «сидели» иноземцы. То есть настоящий кризис-менеджер — не стабилизатор, а реформатор, пусть иногда и жесткий. Оно и понятно: раз мы имеем кризис — неважно, отдельного предприятия это касается или страны в целом, — кризис-менеджер должен этот кризис разрешить, а не «стабилизировать».

Горбачев был не самым лучшим кризис-менеджером по другой причине. Да, он понял необходимость реформ и даже начал их, но не смог удержать управление этими реформами. А менеджмент — это управление в переходе.

Советские управленцы были прекрасными, если так можно выразиться, стабилизаторами кризиса, но не кризис-менеджерами. Винить их за это трудно. Реформировать производство, сбыт, да и вообще что-либо им было запрещено. Чтобы, скажем, минимально изменить покрой выпускаемых трусов, например, нужны были многомесячные согласования на самом «верху». Ну, план еще можно было «скорректировать» там же. О структурных изменениях никто старался не задумываться, поскольку «жить все же хотелось», хоть бы так, как жили. На «Колыме» было еще хуже. В то же время обеспечивать функционирование предприятий надо было любой ценой — вот и стали советские управленцы выдающимися стабилизаторами кризиса. А вот кризис-менеджеров в стране не было, последние годы СССР и его судьба это подтвердили.

У нас кризис — менеджеры тоже не появились. Так что стабилизаторами кризиса являются и белорусские управленцы, прямые наследники советских. Вот в заслугу и нашему руководству ставят то, что в «лихие 90-е» они «все сохранили, ничего не разрушили». Раньше и я, как советский по сути человек, считал это большой заслугой. Однако, ознакомившись поближе с работой настоящих кризис-менеджеров, понял, что это не заслуга. Все сохранить в условиях кризиса — это значит сохранить и сам кризис. Правда, все разрушить — это уже хаос. Задача кризис-менеджера — «пройти по лезвию». Провести необходимые для выхода из кризиса изменения и в то же время не допустить срыва в хаос. Это мало кто умеет, а у нас пока — никто.

Таким образом, можно констатировать, что кризис-менеджер — это очень сложная профессия, может быть самая сложная из руководящих профессий. Ведь одно дело руководить отлаженным стабильным бизнесом (страной) и совсем другое — руководить ими во времена кризиса. Тут большинство обычных менеджеров теряется. Одни устраивают «стабилизец», добиваясь его методами Ивана Грозного и нашего руководства, другие начинают разрушать все и вся, объявляя это реформированием, но быстро теряют контроль над процессом. Однако без внятного кризис-менеджмента нам из кризиса не выйти. Найти хороших или хотя бы сносных кризисных управляющих — задача куда более важная, чем получить очередной кредит, который может только оттянуть «гибель», но не исправить ситуацию.