Почитав некоторых государственных газет, тех, кто там за властителей как бы дум, начинаешь верить, уж очень убедительно пишут, что демократию изобрели американцы (недавняя наработка ЦРУ). Американцы, видимо, сильно накануне поиздержались и просто зверели с устатку. Поскольку понадобилась им вся эта демократия, по глубинной мысли белорусских идеологов, для того, чтобы, выбрав момент, бесчеловечно выхватить из рук толерантно процветающего себе на другом континенте белоруса заветную его чарку и шкварку (широким жестом пожалованную недавно самим «батькой»). И, как советовал классик русской литературы, немедленно выпить. И издевательски, зажав нос, закусить — шкваркой вместо чизбургера. Для чего же еще демократия? Международная политика описывается в этих произведениях, заодно сублимирующих, как представляется, не вполне реализованное либидо авторов, в духе Генри Миллера, исключительно в парасексуальных терминах — кто под кого ложится. Ну и так далее. Так вот ты какая, белорусская политическая мысль!
* * *
Можно, разумеется, с пониманием отнестись к тому, что в главных источниках информирования населения о настроениях и помыслах белорусского государства преобладает какое-то истерически негативное отношение к самому термину демократия, этому стандартному политическому понятию, возникшему задолго то того, как Америка была открыта, — что правда то правда, не «демшизой», а лояльным подданным Испанской короны. Можно было бы даже отнестись к этому сочувственно. Если бы Конституция столь необычно заявляющего о себе государства не называла его «демократическим», не разъясняла своим любопытствующим читателям, что «единственным источником государственной власти и носителем суверенитета в Республике Беларусь является народ», не упорствовала бы в утверждениях вроде «демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе многообразия политических институтов, идеологий и мнений». Если бы было не так, следовало бы и в самом деле смело перевернуть страницу учебника (демократия — не просто слово, а определенная философия, институты и процедуры, здесь есть свои имманентные правила, нормы и законы) и приняться за анализ… чего?
* * *
В этом месте стратеги «государственнического» мышления и акулы размещаемых тремя строками выше страстных и весьма разухабистых инвектив, не принятых для произнесения в салонах, становятся чрезвычайно скромны и скупы в формулировках, напоминая приглашенного на бал поручика Ржевского. Хотя, нужно признать, не все. Некоторым такой вопрос вообще не приходит в голову. Другие щеголяют вычитанными у С. Кара-Мурзы умными словами, наподобие «евроцентризма», и примерами из жизни африканских племен, более, по их мнению, поучительными для соотечественников, нежели малоинтересный и «чуждый белорусской ментальности» опыт Литвы и Польши (чем это они, интересно, ее замеряют, эту ментальность, чем ее вообще можно замерять, «спиртометром»)? Но даже владея такой мощной философской подготовкой, как пламенная публицистика С. Кара-Мурзы и материалы российских «патриотических» сайтов, где теоретические выкладки производятся в большом количестве, но главным образом в непечатном виде, по мере приближения к позитивной части наблюдается заметное снижение интеллектуальной активности.
Завершается все банальностями из разряда «президент всегда прав». Но это и без «евроцентризма» понятно. С другой стороны, какой же он, в племени-то, «президент»? Президент-то он как раз постольку, поскольку «свобода и демократия».
* * *
Здесь на авансцене спорадически появляются третьи, к которым самые догадливые должны, по-видимому, уметь протянуть нить от первых и вторых. Эти говорят, что демократия в Беларуси, конечно, есть.
Белорусская демократия. И точка.
Проклят будет, однако, тот, кто наивно попытается выяснять, что это такое и чем «белорусская демократия» отличается от авторитаризма и диктатуры, демократией не являющимися по определению. Так можно заслужить клеймо «радикальной оппозиции» со всеми вытекающими последствиями, включающими ушаты грязи на БТ, обвинение в службе «западным спонсорам» и «российским олигархам», краткосрочное или длительное заключение, высылку из страны и много еще чего. Элементарный студенческий вопрос в некоторых обстоятельствах становится актом гражданской смелости.
Официальная политология, где концептуальные споры в основном кипят между сторонниками упомянутой доктрины «президент всегда прав» и их оппонентами, решительно выступающими с противоположным утверждением — «президент прав всегда», до тонкостей не снисходит, за недостатком времени, сил, разрушительного знания иностранных языков и знакомства с популярной историей политических учений, в контекст которых вписать «белорусскую демократию» крайне затруднительно. Проще начать ее заново. Как в свое время сделал «марксизм-ленинизм», все же придерживающийся определенной внутренней логики, переписав историю политической мысли через призму классовой борьбы, чеканной поступи «общественно-экономических формаций», сменяющих друг друга с пунктуальностью кремлевского караула, и вычищения из философии всего, что не укладывалось в рамки «основного вопроса».
* * *
Простодушные российские «патриоты», которые и сами пока весьма слабы в выработке цельного позитивного мировоззрения, пока склоняющиеся к мнению, что для начала необходимо «разобраться» со всеми, кто «не с нами», искренне считают, что президент Александр Лукашенко «с ними», что сокровенным его замыслом является воплощение «русской идеи», возрождение имперского величия и образа жизни Святой Руси, русской патриархальной крестьянской общины (именно это стоит за все еще дорогой белорусской государственной прессе «славянской цивилизацией»). Белорусский президент, однако, не раз демонстрировал, что менее всего он склонен в политике к сентиментальности и романтизму, к примешиванию «духовных фикций» в хладнокровную прагматику власти. «Любая» сердцам русских традиционалистов антизападная риторика объясняется не столько мировоззренческими расхождениями, сколько явным неумением и нежеланием белорусского руководителя побеждать в настоящей политической борьбе, выигрывать состязание за народное доверие без «форы», — он соглашается бежать выборную стометровку только в том случае, если сам стартует за двадцать метров от финиша. Он является «любимцем народа» до тех пор, пока эта любовь удерживается силой, безжалостным истреблением на дальних подступах любого замеченного соперника.
Что же до «духовных ценностей», то в Европе нет сейчас, пожалуй, страны, где грубый экономический материализм не торжествовал бы столь откровенно, где лозунг «жить, чтобы есть» не пропагандировался бы так напористо, приоритет экономики над политикой не утверждался бы столь безусловно. От утра до утра населению втолковывают, что дело не в ценностях и не в политических целях, а в том, кто ловчее поднесет чарку и шкварку, добьется «наилучших экономических показателей». В белорусской политической пустыне, остающейся после массированного применения тактики «выжженной земли», догадайтесь, кто? Вам не будет предоставлено даже радости угадывания.
Славянские реминисценции в выпадах белорусской пропаганды против демократии — слабые отголоски периода расцвета «интеграции», утраченных надежд на географическое прирастание сферы власти.
* * *
О, эта «белорусская демократия». О, эта сказочная страна, где счастливые пейзане, перемежающие уборку полей веселыми песнями и плясками, преисполненные важности от достигнутых успехов в труде рабочие, беззаветно преданные начальству служащие без устали отдают свободное время восхвалению мудрости и доблести повелителя, простого и сердечного человека, для которого «истина стала категорией совести».
Где вечером добрые старики и старухи рассказывают внукам и правнукам о победах величайшего из богатырей над ордами когтистых чудовищ, кикимор и мертвяков, завистливо толпившихся когда-то вокруг маленькой долины стабильности и процветания. Тучами насылали они злобных оборотней, вампиров и троллей, проникавших в мирные селения под видом крикливых девиц, недоучившихся студентов или слишком любопытных старцев, дабы лишить народ изобилия, посеять смуту и неверие. Алкали они плоти и крови, пожирали отроков и молодиц, бесовски красны были их нечестивые глаза и остры наточенные ведьмами зубы. Но стоило возвысить на них голос защитнику народа, самому отважному, какого только помнила история, самому дальновидному и могучему из тех, кого рождала земля, явившемуся не из-за моря, а из неприметного поселка и сызмальства вынашивающего думу о народном счастье, как рассыпалось диавольское наваждение, как сгинули навеки чудища, кикиморы и мертвяки, как налилась благодатная почва еще большим плодородием и добро навсегда победило зло… да так, что даже нечего было о нем вспоминать.
И нарек благодарный народ невиданного героя своим отцом, и правил он праведно… и вечно.