Русские идут как попало
Украинские выборы интересны не столько украинскими выборами, сколько группой своих «внешних» обусловленностей. Или, говоря иначе, эффектом взвинчивания ставок. Нечто подобное происходит последнее время на мировом рынке нефти — когда рост цен на топливо опережает рост цен всех мыслимых физических эффектов, которые можно из этого топлива извлечь. Безликая «рука рынка» словно знает, что в нефти содержится нечто такое, что безусловно ценнее самой нефти.
Пока сторонники Виктора Ющенко пополняют улицы Киева, российская групповая аналитика (назовем ее так во имя противопоставления российской дисперсной) реализует процесс повторного символического присвоения «русского пространства». Параллельно с воображаемым присвоением этого пространства продолжается процесс отторжения демократии. Демократия, говорят некоторые авторы, умирает. Демократия, которая странным образом оказывается укоренена то в потсдамской системе мира, то в беловежской системе постсоветского пространства, то сама в себе, переживает кризис.
Следовало бы добавить, что она переживает этот кризис с момента своего возникновения, однако, говорят аналитики, нынешний кризис — это настоящий кризисный кризис демократии. Кажется, что декаданс сошел с ума и оказался во главе века. Симптомами кризиса видятся то выборы в США (когда Гор потребовал пересчета голосов), то — опять же — выборы в США (когда обнаружилось наличие системы выборщиков, «препятствующей» прямому волеизъявлению народа), наконец выборы в Украине — когда неудовлетворенные данными ЦИК сторонники Ющенко оказались на улице.
К кризису демократии оказываются подшиты еще два кризиса — кризис легитимности (власти и самой демократической системы выборов) и кризис суверенитета. Если присмотреться, то речь идет об одном и том же. Один из авторов (усматривающий подлинный источник легитимности в народе) отмечает, что суверенитет Украины, а равным образом легитимность ее власти, образуется за счет внешних инстанций (Брюссель, Вашингтон, Москва, международное наблюдение). И поскольку легитимности/суверенитета Украины не существует, резюмирует автор, она должна приходить извне, вернее сказать, вернуться извне — из единственного места, куда она ушла (в Москву). Если бы сторонники официально победившего Януковича узнали о подобных «планах», то вскоре сами бы оказались на улицах. Хотелось бы сказать о том, что само наличие внешних инстанций (в частности, международных наблюдателей) предполагает, что источник легитимности власти может быть утрачен по той причине, что не укоренен в народе (и его выборе), что народ, попросту говоря, может быть введен властью в заблуждение.
Раскол мнений и наличие внешнего наблюдения за выборами — это вовсе не признак какого-то кризиса.
Делая заключение о кризисе демократии, либо о «делегитимации национального суверенитета Украины», российская аналитика умудряется-таки вынести себя за скобки собственной диагностики. Другими словами, Россия подозревает Украину в недостатке «суверенитета» и «легитимности» (понятой как полное одобрение народом любой властной инициативы) притом, что сама сделала все возможное для возникновения этого недостатка. Важно иметь в виду, что многие украинцы протестуют против официальных итогов выборов не потому, что им чрезвычайно мил Ющенко и неприятен Янукович, но потому, что эти итоги оказались несколько неправдоподобно вздуты — во многом благодаря особой озабоченности этими итогами со стороны России. Дело даже не в том, что сами цифры неправдоподобны. Но в том, что они кажутся неправдоподобными из-за активного вмешательства России в избирательный процесс. Именно горячая озабоченность Москвы победой Януковича поставила под сомнение легитимность его победы еще до начала голосования.
Таким же образом особое покровительство Кучмы, сам статус «преемника» ставит под сомнение ценность Януковича как самостоятельного политика. Так возникает эффект недостаточной легитимности фигуранта. В любом из ракурсов он выглядит «дутой» фигурой: если Кучма обязан замолвить за него словечко, если президент соседней (ядерной) державы вынужден выказать свою поддержку, то многим начинает казаться, что никто не станет за него голосовать добровольно. Победа любого фигуранта в таких условиях заранее рассматривается как эксцесс, как результат работы колоссальной фальсификационной машины.
Сходный эффект, с другой стороны, имеет место и в случае с Ющенко (вспомним дискуссии о Ющенко как креатуре широко понимаемого Запада), но, в силу относительно малого медиаучастия ЕС и США в украинской кампании, этот эффект оказался не столь значимым. Однако даже этого предполагаемого вклада оказалось достаточно для взвинчивания ставок.
Итак, «Виктор Ющенко» и «Виктор Янукович» — это наименование политических предметов, которые стоят намного дороже, чем они могут стоить (при иной конъюнктуре политического рынка). Что изменится, если президентом станет, положим, Ющенко? Изменят ли направления газовые трубы, вступит ли Украина в ЕС и НАТО в течение ближайших двух лет, аннулирует ли все договоренности с Россией? Сомнительно. Тогда, быть может, Янукович будет делать нечто во вред Украине и себе, но бесконечно полезное для России? Едва ли. Говоря об интересах Федерации в Украине, российский политический и аналитической истеблишмент, скорее всего, имеет в виду собственный «смутный» интерес — не столько втиснутую в конкретный прагматический концепт заботу тех или иных групп (Кремль, государственные компании, бизнес и пр.), сколько определенным образом направленный импульс русской души (т.е. ОНО).
Короче говоря, «влияние» как символическое присвоение какого-нибудь окраинного пространства (притом, что Смоленская область с радостью сбежала бы в это пространство, которое, по меньшей мере, кажется открытым) оказывается важнее взаимодействия, важнее координации, а в конечном счете — самого влияния. Это легко продемонстрировать: аналитики с «влиянием» в голове совершенно не реагируют на быстрое сворачивание российского информационного пространства в Беларуси, зато с удовольствием отмечают экспансию западного влияния: оппозиция-де питается деньгами западных спонсоров. То же самое в случае с Украиной. Важно не то, какова Украина, но то, с кем Украина. Воображаемое символическое единство в противостоянии чему-то «чужеродному» (например, либерально-демократической культуре) оказывается предпочтительнее действительной дружбы. Почему? Потому что символическое присвоение «внешних» пространств скрывает собственную внутреннюю дыру (недостаток легитимности, демократии, свободы и пр.)
Иным способом парадоксальные дрязги-объятия в славянском треугольнике сложно объяснить. Вообще говоря, от людей с подобным представлением о «влиянии» лучше держаться подальше.
Подлинной ставкой в игре оказываются не просто воображаемый разворот Украины к России либо, напротив, к Западу, но сама система осуществления власти. «Ющенко» — это наименование события, при котором «устоявшаяся» и «усидевшаяся» элита делится властью с элитой новой. При этом привязанный к демократическому институту выборов (т.е. к мнению так называемого народа) размен элитарных групп становится мерой демократичности власти. «Янукович» — наименование ситуации, при которой власть окончательно присваивает имеющиеся реальные и символические капиталы, приумножает их (с тем, чтобы уже никогда никому не отдать) и бронзовеет в своей незыблемой правоте. Во всяком случае, российская групповая аналитика понимает это именно таким образом: «Янукович» — это имя ситуации, при которой можно больше не прислушиваться к мнению тех, кто «Януковичем» не является. Это наименование заплатки, признанной скрыть разрыв, характерный для всякого общества.
Демократия, которая вот уже несколько столетий пребывает в затяжном кризисе (в отличие от мгновенной устойчивости деспотий и диктатур), предполагает, что этот разрыв надлежит не скрывать посредством подручной заплатки воображаемого единства либо воли большинства, но «сшивать» при помощи серии бесконечных компромиссов. Когда Леонид Кучма призывает противоборствующие стороны к дисциплинарному порядку переговоров, он поступает как реальный носитель легитимной власти. Он поступает, к тому же, разумно (в отличие от российских политтехнологов, он надеется и дальше жить в Украине). Пусть Янукович и Ющенко договорятся, и пусть украинцы запомнят нелепые жесты «влиятельных» россиян. Во всяком случае, это будет справедливо.
Валерия Костюгова
24.11.04