Демографический сдвиг. Еще сено или уже трава?
Для послевоенной Беларуси были характерны высочайшие темпы индустриализации и, соответственно, урбанизации. Так, с 1959 по 1989 гг. численность населения Минска утроилась (с 509 до 1.613 тыс.), примерно такими же темпами росли областные центры и другие крупные города, а Жодино и Светлогорск буквально возникли из ничего: численность их населения увеличилась в 8 и 12 раз соответственно.
В итоге соотношение численности сельского и городского населения принципиально изменилось. Если в 1959 году в городах проживал 31% всего населения, то в 1989-м — 65%. Процесс урбанизации хоть и считался плановым (осуществляемым в соответствии с союзной схемой размещения производительных сил), но полностью таковым не был и быть не мог. К примеру, «посадка» в Жодино автозавода, со временем потребовала развития «женского производства», для чего была построена трикотажная фабрика. Выпускницы педвузов, которым надлежало возвращаться на Полесье, к концу обучения выходили замуж, заключались фиктивные браки (женитьба на прописке). Каждый отдельный случай выглядел заурядно, но в силу вступал закон больших чисел, ввиду чего плановость в деле перераспределения трудовых ресурсов между городом и деревней претерпевала серьезные перекосы.
Форс-мажорным обстоятельством, ускорившим процесс переселения сельчан в города, стала Чернобыльская катастрофа. Отчасти по этой причине к началу 1994 года численность горожан достигла 68% всего населения. Она увеличивалась не только вследствие миграции, но и благодаря снижению рождаемости в сельской местности при одновременном росте смертности сельского населения. Это привело к тому, что при снижении общей численности населения доля городского продолжает расти и абсолютно, и относительно. По предварительным данным Минстата, численность населения Беларуси на 1 января 2005 г. составила 9.800,1 тыс. человек и за 2004 год сократилась на 49 тыс. человек (на 0,5%). Численность городского населения с начала 2004 года увеличилась на 10,5 тыс. человек и составила 7.056 тыс. человек, сельского населения снизилась на 59,5 тыс. человек и составила 2.744,1 тыс. То есть доля горожан увеличилась до 72%, а сельчан упала до 28%.
Смена поколений
В 1993 году, когда впервые число умерших превысило число родившихся (128,6 против 117,4 тыс.), уровень смертности постоянно (ненормально, как отмечают специалисты) растет, а уровень рождаемости — снижается. За период 1994–2003 гг. коэффициент рождаемости снизился в целом на 16,7%: на 8-20% — в Минске, Минской, Могилевской, Брестской, Гомельской, Витебской областях, на 21,1% — в Гродненской области. Смертность же, напротив, росла и в последние год-два превысила 140 тыс., увеличившись против 1993 года на 9-10%.
Таким образом, за последние 10 лет абсолютное число умерших в Беларуси составило около 1,5 млн. человек. Если очередные выборы президента состоятся в установленный законом срок, то к этому времени число умерших увеличится еще примерно на 200 тыс. человек. Понятно, что среди этих 1,7 миллионов человек основную массу составляют люди взрослые, пожилые, старики. С точки зрения политической — электорат, который избирал (не избирал), подтверждал (отказывал) в продлении полномочий А. Лукашенко. То есть в электоральной массе произошел такой демографический сдвиг, который позволяет сказать: Беларусь совершенно изменилась.
При этом доля населения старше нетрудоспособного возраста (а это в основном пенсионеры) увеличилась незначительно (с 20,5% по состоянию на 1.01.1994 до 21% на 1.01.2004), а в абсолютном исчислении даже снизилась с 210,58 до 208,18 тыс. человек. Но, в отличие от пенсионера-1994, образцового «совка», для которого любая отличная от реального социализма система и жизнь отдельно от России была чистейшей химерой, выдумкой националистов, пенсионер нынешний идейно-нравственную девственность утратил. Он пожил на «переходном этапе», при этом «младший пенсионный возраст» в течение ряда лет трудился в новых условиях, определенная часть организовала собственное дело. Не всегда, что называется, от хорошей жизни и по велению души — скорее это был адекватный ответ на вызов времени. Буржуазия как класс не сформировалась, но «сословие предпринимателей» (вместе с членами семей — около 300 тыс. человек) является наиболее активным в деле защиты собственных интересов.
Ударники каптруда
В этом смысле интерес представляет структура занятости населения, которая за последние годы изменилась самым существенным образом. Во-первых, в течение 90-х годов официальная численность занятых в экономике сократилась на 700 тыс. человек (с 5,1 до 4,4 млн.). Среди «потерянных» не только вышедшие на пенсию, не только официальные безработные, но в большинстве своем люди либо потерявшие официальную работу, либо отказавшиеся от нее, избрав для себя полную экономическую независимость от государства (это не имеющие лицензий ремесленники, строители, лица, имеющие нелегальную занятость в России и других странах). В эту же группу входит многочисленный отряд социальных маргиналов (бомжи, поденщики на разного рода работах и т. д.). Среди «потерянных» очень много молодых людей, которые никогда или практически никогда не имели регулярной занятости. Стали по существу безработными сразу же после окончания школы.
Подтверждение тому — статистика безработицы, которая указывает на многочисленность этой категории среди официальных безработных, а также статистика МВД, согласно которой значительную часть преступлений совершают молодые, ничем не занятые люди. Но, полагаем, и данные службы занятости, и МВД указывают только на верхушку айсберга: на самом деле ситуация еще хуже.
Занятость в промышленности снизилась на 800 тыс. (почти на 1/3) человек, в сельском хозяйстве почти вдвое — с 1 млн. до 580 тыс. человек. Выросла занятость в торговле, общественном питании, на транспорте, в сферах сервиса. Официальное признание получили такие нетрадиционные виды деятельности, как операции с недвижимостью.
Прежде все было колхозным или государственным. Ныне упразднен сам термин «колхозное», и на селе практически все считается акционерно-частным или фермерским. У нас порой настоящее отличается от прошлого чисто формально, но сельское хозяйство в аспекте занятости выглядит самой «капитализированной» отраслью, уступая только торговле: более 70% работников сельского хозяйства трудятся на предприятиях негосударственной собственности (в торговле — более 80%). А самой социалистической отраслью (наделенной монопольным правом, которое она стремится капитализировать) является жилищно-коммунальное хозяйство, где практически нет негосударственных предприятий.
Физкультура, спорт, наука и научное обслуживание, здравоохранение, образование, культура и искусство — все, в основном, находится в руках государства. Поэтому «искусства для искусства» не может быть по определению, а творчество не может быть свободным. По крайней мере, профессиональным, понимаемым в качестве занятия, дающим заработок независимо от государства. Разумеется, могут быть исключения, но нас интересует правило.
Лидеры мнений
Занятость в территориальном разрезе распределяется так: в городских поселениях трудятся 77% от общего числа работников, в сельских — 23%. Структура занятости в городах чрезвычайно сложная, в организационном отношении достаточно аморфная. В деревне вроде бы все на виду, все жестко встроены в иерархическую систему «начальник-подчиненный», однако недаром говорят: природа любит скрываться. Поэтому очень часто роль фактического лидера мнений исполняют не те, кому это официально предписано.
В сельской местности 54% занятых трудятся в сельском хозяйстве, вторая по удельному весу группа — работники образования (около 12%), третья — работники здравоохранения и соцобеспечения (около 5%). И в силу всеобщего упрощения порядка сельской жизни во многих сельских поселениях осуществилась великая мечта социалистов-утопистов: в базовых школах на одного учителя приходится часто не более 5 учеников (практически домашний учитель), а врач имеет столько постоянных клиентов, что с определенной долей условности может быть назван семейным доктором. Представители этих профессий могут быть названы лидерами «мнения села», они имеют возможность влиять и на молодых, и на старых. Именно из этой среды формируется костяк избирательных комиссий, обеспечивающих, надо полагать, нужные результаты выборов.
По этому поводу следует сделать замечание: согласно данным социологических опросов, значительная часть городских и сельских избирателей сомневается в честности и объективности выборов, а убежденность в предзаданности их результатов давно стал феноменом массового сознания. Однако это обстоятельства слабо учитывается в политической деятельности оппозиционных партий. В частности, ультраконсерватизм, в более точном понимании, деятельную лояльность властям со стороны сельской интеллигенции можно объяснить полным отсутствием для нее всякой положительной альтернативы: если даже я выступлю против, то все равно никто меня не поддержит. Примерно так же ведут себя и избиратели. Странным образом оппозиционные политики до сих пор никак не реагируют на то обстоятельство, что в сельской местности избирательная активность крайне низкая, агитация и пропаганда со стороны власти — минимальная, люди не ходят на участки — бюллетени им приносят, если сочтут нужным.
Собственно, от политиков требуется только одно — чтобы они наконец-то занялись политикой. В частности, необходимо «накрыть» сельские участки, где на самом деле творятся псевдовыборы. В противном случае вновь придется сетовать на «несознательность» сельских пенсионеров, поддерживающих существующую власть вопреки собственным интересам.
Ввиду ускоренных темпов урбанизации, большинство белорусских горожан были таковыми в первом поколении. Поэтому их и называли «сеном на асфальте». Собственно, жили они на два дома: на выходные уезжали в деревню, помогали родителям по хозяйству, получая от этого дополнительный доход, позволявший даже приобретать кооперативные квартиры, мебель и иные «предметы роскоши». Ныне ситуация иная: деревня перестала к себе притягивать, потому что оскудела, а воспроизводство городского населения с середины 70-х гг. в возрастающей степени осуществляется на городской почве. И теперь это уже не столько сено на асфальте, сколько трава, пробивающая асфальт.
Беларусь изменилась. Все это надо учитывать социальным писателям, но в еще в большей мере политикам, если они намерены не играть в политику, а заниматься ей.