/Жизненный мир/

В «новой старой жизни» (1)

У постсоветского человека есть две жизни. В «старой» (до перестройки) у него остались «дружба народов», «социализм», «комсомол», «КГБ». Она напоминает о себе рецидивами прошлого и приукрашивающей, всепрощающей ностальгией. В «новой» — в республиках бывшего СССР — где с большими, где с меньшими успехами строят демократическое государство. У белорусов, избравших, как известно, «особый путь» развития, есть еще одна — «новая старая жизнь». Она началась с середины 90-х и продолжается до сих пор. В ней есть что-то от «старой», что-то от «новой» жизни. Но в целом, она являет собой нечто неповторимо оригинальное (отечественное).

«Новый старый курс»

В свое время Франклин Рузвельт вывел США из «великой депрессии», предложив американцам «новый курс». Благодаря этому страна узнала многое из того, чего раньше здесь никогда не практиковалось — общественные работы, социальные программы, государственное регулирование экономикой. Президент Беларуси тоже спас свою страну от экономического «краха» и «дестабилизации» («вытащил из ямы»), предложив «белорусскую модель» развития. Рядовая задача по спасению народа как-то незаметно обернулась «невиданным ростом и процветанием». По сообщениям «государевых» статистов мы уже достигли удвоения ВВП, которое к 2010 году грозит его утроением. (Подобного рода рассуждения аналогичны тому, как если бы, проанализировав динамику роста ребенка до 16 лет, мы решили спроецировать ее на всю оставшуюся жизнь — здесь вам и удвоение, и утроение.)

При всем сходстве с советским строем, белорусский социальный эксперимент имеет свои особенности. В свое время, характеризуя социализм, М. Бакунин назвал его правлением ученых, «которые „освободили“ народ от управления государством» и ради доказательства своих теорий ставили над ним крупномасштабные опыты. «Новый курс» в Беларуси обходится без заумных теорий. Его можно сравнить с «революцией» в отдельно взятой школе, где «власть» перешла в руки школьников (судя по всему, не старших классов). Они пытаются установить свой, невиданный доселе, «справедливый» порядок. Родители и учителя терпеливо наблюдают, как меняется жизнь в стране в результате «мудрого руководства». В ней появились свои оценки «эффективности» и «качества», новые критерии того, что есть хорошо и плохо. «Взрослые» (другие страны) с интересом наблюдают со стороны и гадают, как долго еще сможет просуществовать этот «мир понарошку» со своим «лялязыком» и выдуманными на скорую руку «идеологиями».

«Бессменный»

В середине года в статье на сайте «Наше мнение» один из моих коллег высказал интересное соображение, сформулированное в виде давно назревшего требования к президенту — «Надоел!». Смысл статьи (надо сказать очень интересной и убедительной) был в том, что терпению обывателя когда-нибудь приходит конец и, судя по всему, мы все приближаемся именно к такому моменту. Все когда-нибудь приедается и требует смены. Общественное мнение не позволяет кому бы то ни было находиться в центре внимания чересчур долго. В политике эпохи постмодерна это происходит еще быстрее. Вот и нам пришло время сказать президенту: «пора».

Логика рассуждений сама по себе достаточно убедительная. Особенно близка она тем, кому на самом деле давно надоели хитросплетения «большой» белорусской политики, ее бессмысленность и бесперспективность. Однако не стоит забывать, что все характеристики «европейскости», «рациональности», «постмодерна» применимы к белорусскому обществу лишь с оговорками. Как говорится, у нас «особенная стать». Ведь наряду с «надоел», массовая психология знает еще и «привыкли». В народе иногда говорят — «прикипели сердцем».

Вспоминаю, как в 1982 году большинство из нас (за редким исключением) было озадачено смертью Генерального секретаря ЦК КПСС. Вроде Брежнев уже и лидер был никакой. Сколько анекдотов на эту тему ходило! Однако после его смерти массы трудящихся все равно чувствовали себя «покинутыми». «Сколько помним себя, все при нем». «Что же теперь с нами будет?».

У консервативно мыслящих белорусов эффект привыкания выражен еще более ярко. Наблюдая у власти вот уже более десяти лет одно и то же лицо, обыватель естественным образом начинает бояться его «потерять». Кто его знает, каким он будет этот «демократ», «единый», «западник»? Ведь «старый», по крайней мере, уже известен, да и материальное положение при нем вроде бы ничего (по крайней мере, не ухудшается). А что касается эффекта «приедания», то для этого есть целая армия технологов. Там новый ракурс придумают, там в новом амплуа покажут. Да и сам президент, надо отдать должное, постоянно «будирует» общественное сознание всякими «начинаниями» — борьбой с пьянством, всенародным обсуждением новых дорожных правил, международными скандалами. В общем, делает все, чтобы мы не «заскучали», чтобы он нам не надоел.

Эффективность власти

От сторонников нынешнего государственного курса часто можно услышать аргумент, что нынешняя власть, при всей ее одиозности, делает много полезного. Строит дворцы, метро, укрепляет дисциплину, борется с преступностью — и уже по этой причине достойна сочувствия и оправдания. Что тут можно возразить? Кто ж будет выступать против порядка, безопасности, социальной справедливости? Разве что самые въедливые критики, которые никогда не забывают о средствах достижения цели и цене «успеха». В свое время большевики тоже поставили очень благородную задачу — избавить человечество от социальной несправедливости. В качестве средства была избрана революция и последовавший за ней непрекращающийся на протяжении всей советской истории и унесший миллионы жизней террор.

Возьмем для примера армию. Всякий, кто служил, знает, что за время прохождения воинской службы, если не быть откровенным разгильдяем, можно сделать для себя немало полезного. Например, приучить организм к режиму, основательно заняться спортом, получить какую-то дополнительную специальность, «постичь цену настоящей дружбе и взаимопомощи», наконец. Однако навсегда связать свою жизнь с армией почему-то охотников находится немного. То же самое и с нынешней властью. Было бы очень странно, если бы, имея такие финансовые и организационно-технические возможности, она не сделала для страны ничего полезного. Ведь и отчитываться в своих расходах ни перед кем не нужно. И никто не поставит вопрос об эффективности потраченных средств. Кроме того, во всех своих начинаниях она опирается на удивительно благодатный, податливый материал — исполнительного и трудолюбивого белоруса. Легко достичь успеха в условиях «чрезвычайщины» (стресса, катаклизмов, внешней и внутренней опасности). А вот как быть эффективным в самых обычных (человеческих) условиях, когда в обществе работает нормальный рынок, есть справедливая конкуренция, обеспечен общественный контроль над властью и гарантирована свобода СМИ?

Создавая иллюзию эффективности политического руководства, власть использует свои маленькие «хитрости». Одна из них заключается в том, чтобы вначале создавать всевозможные трудности, а затем, по прошествию времени, изображать активную деятельность по их преодолению. Такая политика подается обществу как настоящий прорыв и заслуга мудрого руководства. Примеров такого рода «продуманных» решений в Беларуси не счесть. Эффект создается на обыкновенном контрасте. После того, как было очень плохо, даже незначительное улучшение воспринимается как благо. Вопрос о том, кто же довел до такого состояния, конечно, не ставится. «Победителей не судят». Недавний пример — новый таможенный кодекс. Кому было нужно, чтобы он оброс более чем 900 предписаниями и стал совершенно неэффективным? После этого любое, даже незначительное его улучшение можно подавать как настоящее достижение.

Монизм и плюрализм

Если присмотреться повнимательнее, то никакой идеологии у нынешнего режима не было и нет.* Хорошо это или плохо, однозначно ответить нельзя. Что лучше, подчинять свою жизнь «единственно верной» (пусть и неплохо продуманной) теории или капризам одной (пусть и харизматической) личности? И в том и в другом случае вас ставят в положение, когда «иного не дано». Господствует принцип монизма.

В демократическом обществе утверждается принцип плюрализма. Жизнь людей все меньше зависит от воли одного человека или положений какой-то одной политической теории. Происходит это на всех этажах социальной и политической жизни. Пример Украины свидетельствует о том, что там этот процесс уже пошел. «Слабость», которую общественное мнение ставит в вину Виктору Ющенко, как раз и является проявлением данной тенденции.

Президент уже не тот, кого боятся все и кто не боится никого. Он приходит на встречу с членами Верховного Суда по первому их требованию. Ведь он — человек «временный», избранный на определенный срок, а они — «бессмертные», т. е. назначенные пожизненно. Гораздо меньшую роль в нынешнем политическом процессе играют и лидеры украинских политических партий и блоков. Скажем, тот же Янукович уже не является в оппозиции незаменимой фигурой. Его политическая роль в Украине заметно ослабела. Все большую роль в политике приобретают не личности, а политические институты и положенные в их основу общественные ценности. Постепенно исчезает зависимость страны от непредсказуемости харизматиков.

Это представляет собой разительный контраст с тем, что происходит в Беларуси. Даже самые последовательные сторонники А.Г. не могут себе хотя бы приблизительно представить, что же из ныне «достигнутого» сможет уцелеть после смены политического руководства. Столь жестко централизованную, завязанную на одного человека систему не знали даже коммунисты. История демонстрирует определенную закономерность — чем больше в стране зависимость от воли одного человека, тем большие пертурбации ее ожидают после смены власти. В Советском Союзе после смерти Сталина последовали радикальные перемены. И это несмотря на то, что основу государственного строительства составляла идеологическая, а не харизматическая (ориентированная на личность) легитимность. Ведь содержание марксистско-ленинского учения, так же как и его роль в обществе, в целом осталось неизменным. Что же тогда говорить о Беларуси, где вся идеология сводится к тому, чтобы следовать воле президента?

Сфера услуг

Руководство страны нередко ставит перед обществом противоречивые, т. е. заведомо невыполнимые задачи. Взять, к примеру, нашу сферу услуг. С одной стороны, президент стремится возродить основные «завоевания» социализма. С другой — заставить государство «крутиться» вокруг «простого человека». Налицо постановка двух взаимоисключающих задач. Советская система никогда не «крутилась» вокруг рядового гражданина. Она на это попросту неспособна. Напротив, это простой человек всегда крутился вокруг чиновников, продавцов, милиционеров. Он всегда был в зависимости от тех, кто занимался распределением (продуктов, путевок, квартир, машин, званий). Самая важная и трудная задача постсоветского общества как раз и заключается в том, чтобы изменить картину мира, которая не одно столетие складывалась в голове у чиновника. Необходимо сформировать иное представление о том, «кто кому служит», утвердить чиновника в статусе «гражданского служащего» («civil servant») — т. е. человека, находящегося на службе у общества и получающего за это зарплату.

Легче всего этот переход совершается в сфере услуг. Здесь действуют законы рынка и конкуренции. Нахамить покупателю значит лишиться своего места. Хотя и это еще не гарантирует качественного обслуживания. Слишком глубоки традиции утвердившегося в советское время «распределения ролей», слишком глубоко сидит в советском человеке нежелание «прислуживать».** В Беларуси эта проблема до сих пор не решена. Достаточно посмотреть в глаза продавщице, чтобы убедиться, что это она тебе, а не ты ей оказываешь услугу своей покупкой. Несмотря на богатый опыт советской жизни, не перестаешь поражаться «ненавязчивости» (неприхотливости) нашего сервиса. Вот свежий пример из жизни. Решил как-то заказать «таблетку» для входной двери в подъезд. Узнал о том, что это за фирма, созвонился, заказал. Через 2 месяца звонок: «Вам следует завтра (!) прийти по такому-то адресу с 9 до 12.00. Взять у нас квитанцию, оплатить 5 тыс. в ближайшем сбербанке, вернуться и получить заказ». На следующий день в это время я был занят. Пришел в это же время через день. Не тут то было! Оказывается, это возможно только в определенное время, по определенным дням, в определенном месте! А куда ты денешься? Замок на входной двери 9-этажного дома не поменяешь…

«Там чудеса …»

Отказавшись от научного осмысления действительности, белорусы все чаще уповают на «чудо». Телевидение транслирует различного рода поучительные истории о том, как «маленький мальчик начал замечательно рисовать в 2 года», а «маленькая девочка стала писать стихи и поражать взрослых своими литературными способностями». Массовое увлечение различного рода небылицами и сверхъестественными происшествиями («чудесами») является одной из примет общественной стагнации. Вспомним, какую популярность в начале перестройки получили заряжающие воду экстрасенсы, мудрые гадалки, ученые астрологи. Близкими к «чудесам» были и способы быстрого и «эффективного» «бизнеса». Сто или двести процентов прибыли за месяц — не предел! В Беларуси и сегодня наблюдается повышенная активность желающих выиграть в различного рода конкурсах и лотереях. Не имея возможности заработать, остается уповать на случай, везение, «чудо».

«Чудесными» можно назвать планируемые в республике национальные проекты и широкомасштабные кампании, ставящие целью быстрое решение какой-либо глобальной общественной проблемы («силиконовая долина», «возрождение села», «коррупция и бюрократизм» и пр.). Одна из подобных широко разрекламированных в СМИ задач — поставить государство «на службу человеку» путем решения проблемы «одного окна». Над ее решением человечество бьется уже не одно столетие. В развитых демократических государствах, при всех достижениях, не могут победить «дух бюрократии». Владимир Путин в своих достаточно скромных реформах наталкивается на скрытое противодействие непобедимой армии чиновников. Даже большевики, решительно настроенные на слом «старой государственной машины», были вынуждены отступить и позвать на помощь старых «спецов». Однако непосильное для сильных мира сего вполне по силам нашему президенту. Если судить по репортажам, еще немного — и с бюрократизмом в стране будет покончено.

На первый взгляд все это похоже на наивность либо «головокружение от успехов». Тем не менее, за этим скрывается трезвый политический расчет. Президент понимает психологию обывателя, которому не нужны долгий труд и постепенные шаги к успеху. Народу милей неожиданно свалившиеся на голову «победы», выигрыши, подарки. К тому же невероятные достижения служат лишним доказательством «могущества» и особых качеств того, благодаря кому все это стало возможным. Власть стремится перевести в область веры все то, что недоступно разумному объяснению. В нашей общественной жизни становится все больше иррационального (белорусские компьютеры, логика отношений с соседями, развитие отечественного бизнеса, сохранение колхозов, успех наши брендов). Задача пропаганды — перевести в область недоказуемого (т.е. в область веры) не только отношение к лидеру, но и все происходящее в стране.

Такое уже не раз было в истории. Чем более широкий (всеобъемлющий) характер приобретает учение, тем очевиднее его претензии на то, чтобы стать «новой религией». Именно это и случилось когда-то с марксизмом.*** Чем больше утопия расходится с реальностью, тем больше надежды на слепую веру. Прямо-таки как у Тертуллиана — «верую, ибо это абсурдно». В будущем данная стратегия может стать для президента единственным средством удержания власти. С изменением экономической конъюнктуры и ухудшением материального положения граждане будут «спасаться» «только верою» (во внешний и внутренний «заговор», в особые качества лидера, в «лучшие времена»).

* При грамотном подходе государственные идеологи (как однажды отметил в своей статье А. Грицанов) могли бы разыграть антиглобалистскую «карту». Дело достаточно выгодное и, в любом случае, не столь примитивное, как нынешние идеологические конструкты. Почему этого не происходит? По-видимому, виной тому все то же сакраментальное — «лениво и нелюбопытно».

** Вот почему, начиная ресторанный бизнес, зарубежные предприниматели полностью избавляются от старого персонала. Они полагают, что «переучить» (скорее, перевоспитать) его уже невозможно.

*** В нынешнем белорусском варианте, «новая религия», конечно, гораздо проще и непритязательнее, чем предшествующая. Как говорится, каков спрос…