/Слово и дело/
«Дамоклов меч» белорусского прогнозирования
В конце каждого года глава белорусского государства своими указами утверждает ряд прогнозов социально-экономического развития страны на предстоящий год. В первую очередь, это общий макроэкономический прогноз, представляемый правительством страны, и основные направления денежно-кредитной политики, вносимые на его утверждение Национальным банком. В нынешнем году это были, соответственно, указы № 587 от 12 декабря и № 608 от 21 декабря т. г.
В самом по себе экономическом прогнозировании нет ничего предосудительного. Во всем мире этим занимаются как государственные институты, так и частные аналитические центры, имеющиеся в великом множестве. Как правило, они делают самые разнообразные прогнозы, как по заказу правительств, так и — чаще всего — частного бизнеса. Соответственно, степень совпадения прогноза с последующей реальностью повышает или понижает рейтинг данного аналитического центра и его будущие заказы и доходы. Но никому в голову не приходит даже мысль превратить прогноз в нормативный акт и заставить кого-то добиваться его реализации.
Причина проста: любой прогноз, рассчитанный по любому множеству факторов и переменных, никогда не может претендовать на абсолютную достоверность, поскольку всегда происходят события, которые невозможно предусмотреть, но которые серьезно влияют на динамику социально-экономического развития.
Самое большее, на что может претендовать прогноз, — это расчет приблизительной динамики развития и общей количественной оценки отдельных экономических процессов. Более того, в течение всего прогнозируемого периода на практике происходит уточнение прогноза, и иногда его окончательная версия в конце периода существенно отличается от первоначальной. Этому тоже есть рациональное объяснение: ни один прогнозист не имеет полномочий принимать экономических решений, а следовательно, влиять на экономические процессы в спрогнозированном им направлении. В этом главное отличие прогнозирования от социалистического планирования, которое распределяло все без исключения ресурсы и, соответственно, претендовало на заранее просчитанный результат.
Не всегда получалось так, как планировалось, но это были издержки плановой системы, не способной просчитать все до мелочей. А самое главное — обеспечить своевременную корректировку планов при любом «сбое». Ведь заявить о необходимости корректировки значило признать, что кто-то не справился со своими функциями: либо плановики, либо хозяйственники. Но все они были объединены в рамках «руководящей и направляющей», которая не могла этого допустить.
Проблему корректировок решали приписки. На всех уровнях отчетности. И все это знали и молчаливо соглашались. Доходило иногда до казусов. Например, в Ленинградской области в начале 80-х был якобы построен завод по ремонту тракторных двигателей. По разнарядке на него начали поступать для ремонта двигатели. И лишь когда они не возвратились, какой-то умник начал их искать. Оказалось, что завода нет, а вместо него есть лишь пустырь, обнесенный забором. Хотя по отчетности он был уже построен и соответствующие деньги на капитальное строительство освоены.
В конце концов, плановая система, столкнувшись с ограниченностью ресурсов и не достигнув необходимой производительности труда, не выдержала конкуренции с рыночной экономикой и рухнула вместе с огромным государством. Новые, независимые страны, образовавшиеся на месте бывшего СССР, в большинстве своем более осторожно отнеслись к перспективному планированию и прогнозированию. По крайней мере, ни одна из них, за исключением Беларуси, не придает макроэкономическим прогнозам силу закона и не добивается его реализации любой ценой.
В России, например, макроэкономический прогноз разрабатывается и публикуется Минэкономразвития, но никакой юридической силы он не имеет и является тем, чем он должен быть: ориентиром для бизнеса. Кроме того, добрый десяток независимых аналитических центров и институтов разрабатывают и публикуют свои варианты прогнозов. Бизнес может выбирать, на чей из них ориентироваться в принятии стратегических решений. В Украине макроэкономический прогноз на год до последнего времени утверждался Кабинетом министров, но он тоже не имел никакой юридической силы.
И лишь в Беларуси в последние 5-7 лет прогноз стал обязательным для исполнения. Причем, любой ценой. И это — совершенно закономерное явление. Создав жестко централизованную экономику, основанную преимущественно на государственной собственности, высшее руководство в лице президента и его администрации столкнулись с необходимостью, во-первых, на что-то опираться при принятии экономических решений, и, во-вторых, им понадобилась «линейка» для измерения усердия всей «вертикали». Прогноз, превращенный в жесткое обязательство, стал почти идеальным инструментом для этого. Оговорка «почти» в данном случае означает, что линейка, как измерительный инструмент, требует конкретных рук и глаз, чтобы прикладывать ее к измеряемому объекту. То есть такое прикладывание носит субъективный характер.
В 2006 году, если верить утвержденному главой государства макроэкономическому прогнозу, объем произведенного валового внутреннего продукта реально должен вырасти на 7-8,5%, промышленности — на 6,5-8%, сельского хозяйства — на 6-8%, инвестиции в основной капитал — на 13-14%, производство потребительских товаров — на 8-9%, объем внешней торговли — на 8,3-9,3% (в т. ч. экспорта — на 8,5-9,5%, импорта — на 8-9%), реальные денежные доходы населения — на 7-8,5%, розничный товарооборот — на 8-9%, рентабельность реализованной продукции составит 14,5%, энергоемкость ВВП снизится на 6-7%, ввод в эксплуатацию жилья составит 3,7-4.2 млн. кв. метров.
Картина будет более полной, если к ней добавить некоторые показатели, утвержденные для Национального банка. Не секрет, что денежная политика во многом определяет состояние реального сектора экономики. Как следует из этих показателей, прирост уровня потребительских цен не должен превысить 7-9% (кстати, Национальный банк не занимается регулированием цен, и эта запись для него, как минимум, неуместна), изменение официального обменного курса белорусского рубля по отношению к российскому — плюс/минус 2%, к доллару США — 2100-2200 Br/$, ставка рефинансирования — 8-10%, прирост международных резервных активов — 475-525 млн. долл. США, прирост собственного капитала банков — 13-17%, выдача банками долгосрочных (инвестиционных) кредитов экономике — 3,6-3,6 трлн. руб.
Нетрудно заметить, что разработчикам макроэкономического прогноза, а в качестве последних выступали в основном достаточно квалифицированные экономисты из НИИ экономики, удалось убедить власть, что темп роста в белорусской экономике в ближайшие годы будет немного падать. В 2004 г. прирост ВВП составил 111,1%, в 2005 г. ожидается на уровне 8,7-8,9%. То бишь заложили «правильную» динамику. В остальном этот прогноз опирается исключительно на желаемые величины и не имеет под собой никакой прочной основы.
В частности, непонятно, за счет чего белорусской экономике удастся нарастить свой экспорт. В 2004–2005 гг. палочкой-выручалочкой явился беспрецедентный рост мировых цен на нефть и, соответственно, нефтепродукты, а также удачная конъюнктура на рынке калийных удобрений и черных металлов. Но, как свидетельствуют тенденции последних месяцев, уровень цен на нефть стабилизировался и даже начал немного снижаться. Это вполне ожидаемый процесс: достигнув максимума, высокие цены на нефть стимулировали сокращение ее потребления, и они пошли вниз. Ожидать их значительного роста в 2006 году ошибочно, и дай бог сохранить Беларуси экспорт нефтепродуктов на уже достигнутом уровне. Появились также признаки о перенасыщении рынков калийных удобрений и черных металлов. За счет чего Беларусь сможет нарастить свой экспорт? Особенно, если учесть, что уже в нынешнем году его физический объем в Россию упал почти на 10%. Какие новые товары она может предложить внешнему рынку? Ответить аргументированно невозможно. Остается лишь уповать на непредсказуемость мировых энергетических рынков.
В прямой связи с перспективой отечественного экспорта находится такой архиважный показатель, как рентабельность предприятий. В последние годы, если верить белорусской статистике, он с трудом удерживается на отметке 14,0-14,2%. Планы повысить его в 2006 г. до 14,5% весьма амбициозны и предполагают, как минимум, либо наращивание объемов производства и продаж при относительно неизменных затратах, либо сокращение затрат на производство и реализацию при неизменных объемах производства. За счет каких отраслей и товарных групп это можно сделать? Искать ответ бесполезно. Более того, оговорка по поводу качества белорусской статистики здесь неслучайна.
За январь–сентябрь 2005 г. объем произведенного реального ВВП Беларуси вырос на 8,6%, затраты на производство — на 12,3% в реальном исчислении, т. е. с учетом дефлятора. При этом прибыль по народному хозяйству каким-то образом умудрилась вырасти на 11,1%. Если проверить этот показатель косвенными методами, то его реалистичность начинает вызывать большие сомнения. Так, при рентабельности 14,2% и прибыли от реализации, равной 7,5 трлн. руб., затраты на производство должны быть равны 7,5: 0,142 = 52,8 трлн. руб. Статистика показывает 50,5 трлн. Но есть другой показатель — рентабельность продаж, равная 8,7%. Можно посчитать затраты на производство и реализацию. Они будут равны примерно 7,5: 0,087 = 86,2 трлн. руб. Но вся выручка от реализации товаров и услуг равняется 86,5 трлн. руб. То есть прибыли как таковой не должно быть вообще. Определенные искажения в наши расчеты могут вносить материальные затраты убыточных предприятий, чистый убыток которых составил за этот период около 0,5 трлн. руб. Но тем не менее, сам факт прироста прибыли в ситуации, когда темп роста материальных затрат на производство превысил темп роста самого производства, вызывает весьма серьезные сомнения. Причем, львиную долю прироста материальных затрат на производство дали расходы на оплату труда (реальный прирост — на 21%, отчисления на социальные нужды — 21,4% и покупные комплектующие и полуфабрикаты — на 21,2%).
В 2006 году именно эти составляющие материальных затрат тоже будут расти опережающими темпами, поскольку прогнозом заложен рост реальных денежных доходов населения на 7-8,5%. Основу же этих доходов составляет заработная плата плюс 40-процентные отчисления от фонда оплаты труда в фонд социальной защиты, включаемые в затраты. Следовательно, реальному сектору никак не удастся избежать темпа роста затрат, опережающего темп роста производства. Этого можно было бы достичь только при условии еще более высоких темпов роста производительности труда. Но для этого нужны либо новые технологии, либо прибегнуть к сокращению избыточной рабочей силы. И то и другое белорусской экономике недоступно. Поэтому ожидать роста рентабельности в действительности — это пустые иллюзии.
Ситуация для реального сектора осложняется и тем набором показателей, которые утверждены в сегменте денежно-кредитной политики. Фактическое «замораживание» обменного курса белорусского рубля при реальном росте внутренних затрат на производство неизбежно приведет к росту экспортных цен в инвалютном выражении, а следовательно, к очередному витку снижения конкурентоспособности белорусских товаров на внешних рынках. Особенно российском, который уже перенасыщен их предложениями. Всеядность российского потребителя — это очередная иллюзия, уже опровергнутая в 2005 году фактом снижения физического объема экспорта в Россию. Высокий уровень инфляции в РФ в 2005 г. — около 11-11,5% — несколько затушевал рост цен на белорусские товары. В 2006 году этого уже не будет.
Снижение ставки рефинансирования и общего уровня всех процентных ставок — это, безусловно, плюс для реального сектора экономики, обеспеченного собственными оборотными средствами на 15-20% и выживающего за счет кредитов банков. Но это снижение может снизить склонность населения делать рублевые сбережения в банках и подвигнуть их на покупку валюты. Соответственно, при росте номинальных рублевых доходов населения примерно на 15-20% спрос на доллары и евро на внутреннем валютном рынке может превысить их приток от валютной выручки от экспорта. В этой ситуации не будет и речи о росте резервных активов РБ. Как следствие — инвестиционная привлекательность белорусской экономики не только не вырастет, но еще больше снизится. Это коснется не только реального сектора, но и банков, которым предписано проинвестировать белорусские предприятия на 3,6-3,8 трлн. рублей. Если принять во внимание, что общий объем долгосрочных кредитов экономике со стороны белорусских банков на 1 ноября 2005 г. составлял 6,1 трлн. руб., в т. ч. не менее 2 трлн. за счет бюджетных средств, предоставленных государственным банкам, то фактический прирост долгосрочных кредитов без малого в 2 раза за 2006 год — это уже не просто иллюзия, а откровенный популизм и непрофессионализм. Кстати, этот показатель был вписан в основные направления денежно-кредитной политики вопреки отчаянному сопротивлению Национального банка. Из какого источника белорусские банки возьмут денежные ресурсы — тоже есть тайна великая.
Авантюризм показателей белорусских макроэкономических прогнозов можно доказывать еще сколько угодно. Но дело не только в этом. Задав нереальные задачи экономике, а следовательно, конкретным предприятиям, руководителям отраслей и вертикали, высшая власть тем самым поставила их в ситуацию, когда им остается одно — заниматься приписками. Причем, когда все без исключения звенья управления знают об этом и дружно помалкивают. Поскольку все заинтересованы в выполнении макропрогноза. От премьер-министра до руководителя самого небольшого предприятия. О масштабах этих приписок можно только догадываться, но если судить по сообщениям из госконтроля, это выявляется примерно у 90% проверяемых предприятий. Эксперты Мирового банка, готовившие недавно страновой меморандум по Беларуси, оценили их в 3-5% от ВВП.
Более того, создается впечатление, что даже глава государства не против этого, т. к. это, во-первых, помогает сохранять иллюзию достоинств белорусской экономической модели для внешнего мира и, во-вторых, ставит руководителей всех рангов в зависимость от его милости. Каждого можно в любой момент наказать или поощрить. Фактором, определяющим милость или опалу, становится личная преданность лидеру. А для экономики, нуждающейся в высокой конкурентоспособности, — это смерти подобно, т. к. лишает ее высших менеджеров любой инициативности.
Есть также основания предполагать, что явное невыполнение прогнозных показателей в первом квартале 2006 года может послужить формальным поводом массовой смены высшей экономической элиты в стране, начиная от премьера и заканчивая директоратом крупных госпредприятий. А то, что это невыполнение будет иметь место, можно не сомневаться. В крайнем случае, поводом для замены послужит выявление серьезных приписок. Что опять-таки неизбежно.
Превращение прогноза в задание само по себе нонсенс в современной экономике. Но когда выполнение или невыполнение этого задания становится оценочной категорией, то сам прогноз превращается в политический инструмент. Не имеющий ничего общего с реальной экономикой и стремящийся исказить действительную ситуацию. К сожалению, это процесс в Беларуси набирает силу и рано или поздно погубит ее экономику.