Когда больше — хуже
К середине прошлого года специалисты, отслеживавшие динамику конъюнктуры на важнейших для Беларуси внешних рынках, сходились в том мнении, что по итогам года отрицательное сальдо в торговле с РФ достигнет 10 млрд. долларов. В действительности все оказалось гораздо хуже — реальный дисбаланс составил 13 миллиардов.
Это обстоятельство позволяет определиться в отношении, как раньше говаривали, текущего момента, преодолев существующую ограниченность подходов. Ведь, с одной стороны, очень настойчиво проводят мысль о том, что кризис не имеет имманентных причин в белорусской модели, задуманной и осуществленной как бескризисная. С другой стороны, утверждают, что модель эта на самом деле создавалась как мобилизационная, по сути антикризисная. Это когда Центр (президент или правительство) имеет очень большую степень свободы в распоряжении экономическими ресурсами, независимо от того, кому они (государству или частнику) принадлежат, что позволяет ему рационально их использовать «в интересах народа, общества, гармоничного развития» etc. Но именно потому экономика, отягощенная моральными проблемами соблюдения социальной справедливости («экономика нестяжательства»), по существу своему неэффективна. На закрытом экономическом пространстве (трудно его назвать рынком) это обстоятельство достаточно успешно сглаживается политикой и идеологией государства («нам такое счастье нужно, чтобы деткам дать немножко мясца»). Но достигаемое при этом равновесие легко нарушается даже при минимальных послаблениях режима закрытости.
В этом случае сразу же заявляет себя «мещанская болезнь низкопоклонства перед чужим и чуждым», ввиду чего общество теряет монолитное единство и свою сплоченность вокруг Центра. Получается в точности по Михалкову старшему: « с умилением глядят на заграничные наклейки, а сало русское едят». К слову, стихи писались в рамках спецпроекта по борьбе с низкопоклонством, когда фраза «граница на замке» прочитывалась буквально, при жизни Сталина, при тотальной закрытости советской экономики.
Которая, к слову, казалось потенциально самодостаточной в силу обладания неиссякаемыми ресурсами любого вида. Но идеи и технологии для своих технических проектов стране приходилось воровать повсюду, где они были. Шпионаж (подаваемый идеологами как нужное Родине дело и даже гражданский долг перед ней) все же был вынужденной мерой, поскольку конкурентной продукции СССР за малым исключением (меха, черная икра) практически не производил. Более того, до начала так называемого мирового энергетического кризиса, вызванного огромным промышленным ростом стран несоциалистического лагеря, СССР не мог в заслуживающих внимания масштабах продавать на внешнем рынке даже нефть и другое сырье.
То есть не всякий кризис есть зло. Нехватка энергоресурсов заставила Запад более заинтересованно взглянуть на СССР и приоткрыть перед ним свои рынки. Последствия такой политики были для него самыми благоприятными, поскольку в страну потоком пошли нефтедоллары, позволившие дряхлеющему на глазах «Ленинскому Политбюро» осуществить массу амбициозных проектов. Причем не все было вложено в оборонку, «мирные отрасли» (считалось, что теперь вот настало время обратить на них пристальное внимание) тоже получили очень большие инвестиции. В частности, очень много нефтедолларов вложили в сельское хозяйство, для нужд которого даже собирались повернуть реки вспять. А в Беларуси, например, за счет мелиорации удалось фактически преобразовать если не природу, то природный облик страны. Там где раньше были непроходимые топи, стали возникать песчаные бури.
Но ни натурального продукта, ни конкурентоспособного товара все это не принесло. Валовые показатели производства так и не были достигнуты. Среди множества «незавершенок коммунистического строительства», оставленных КПСС в назидание потомкам, выдающееся место принадлежит неисполненной Продовольственной программе. Но классическим примером адаптации экономических и технологических ноу-хау к потребностям «экономики нестяжательства» является АвтоВАЗ. Строительство завода было осуществлено по приобретенным у итальянцев патенту и лицензии для производства массового автомобиля для советского народа. В результате взятая в качестве прототипа неплохая иномарка «ФИАТ» была превращена в неказистого «Жигуленка». Который практически в неизменном виде (вот оно, благо закрытой монопольной экономики!) выпускался в продолжение двадцати лет. Все более отставая от зарубежных собратьев, которые в конечно итоге вытеснили его и с российского рынка. Примечательно, что еще в середине 80-х годов компания по продаже «жигулей» в Западной Германии проходила под слоганом «Новый автомобиль по цене подержанного»!
Обычно родители, с желанием которых иногда солидаризуется и школа, стараются так учить и воспитывать ребенка, чтобы он умел за себя постоять. То есть обладал стойким иммунитетом против того нехорошего, с чем обязательно придется столкнуться. Проще говоря, чтобы во всех смыслах не был «хиляком», чтобы присущие личностные недостатки умел компенсировать другими достоинствами. Чтобы мог трезво оценивать свои возможности и не тратил попусту время на достижение недостижимого. Одним словом, готовят ребенка к реальной жизни.
Сложное это дело и трудное. И если что не получилось, то жизнь обязательно накажет. Естественный отбор действует и в социальной сфере, даже если в ней каждый каждому «друг, товарищ и брат». Ведь большинство важнейших личных целей неделимы даже между братьями. Что уж говорить о дурных компаниях, от тлетворного воздействия которых индивида не могут оградить ни физическая сила, ни темперамент, а исключительно и одно лишь правильное воспитание. Хочешь уцелеть — не связывайся! В крайнем случае, сиди дома и в темное время на улицу не высовывайся. Иначе, как говорится, здоровеньким помрешь.
Иными словами, помимо «физики» и «психики» выбор линии поведения индивида должна играть культура. И если человек, как Маугли, рос среди животных, то лучше ему не выходить для игры на культурном поле, освоенном профессиональными игроками породы homo ekonomikus. Что в этом смысле можно сказать о белорусской экономике? Она, безусловно, несет в себе унаследованные от прежних времен признаки патриархальщины, усугубленные длительным периодом отклонения от рыночного пути развития. Однако, силы есть. Например, по меркам бывшего СССР относительно высокоразвитая промышленность, относительно развитое сельское хозяйство, технологии, наука, кадры. А уж если сравнить с уровнем 1913 года…
То-то же…
Эти относительные достижения новейшей государственной пропагандой были возведены в ранг абсолютных и в таком качестве явлены народу и миру, как свидетельства плодотворного развития страны на фоне всеобщего оскудения на постсоветском пространстве. И этот трюк действует. Почетный гость белорусского академического сообщества на торжественном собрании по поводу 80-летия НАН Беларуси президент Российской академии сельскохозяйственных наук Геннадий Романенко отметил, что в Беларуси сохранены старые (читай, колхозные) традиции и достигнуты новые успехи по абсолютному большинству показателей. А ее сельскохозяйственная отрасль, по его мнению, является одной из самых развитых в странах СНГ. В общем, понятно — я и ты, мы оба одной крови. Но заковыка в том, что в экономическом плане все страны СНГ, за исключением России, для Беларуси практического значения не имеют. Промышленной продукции покупают мало, сельскохозяйственной — тем более. А коль нет экономических отношений, то нет и конкуренции. Не друзья, не враги, не союзники…
Что до «остального мира», то участие Беларуси в его делах и желательно, и необходимо. Например, поставки в Европу продуктов нефтепереработки были до недавнего времени важнейшим, если не единственным источником получения валюты для страны экономическим способом. Год-два назад официальный Минск рассчитывал в такой же источник превратить и экспорт сельскохозяйственной продукции, поскольку в мире, вроде бы, разразился продовольственный кризис, благодаря чему цены поползли вверх. Но нынче цены на продовольствие падают по причине падения цен на нефть, поэтому запланированный «бизнес на африканском голоде» вряд ли получится. Для того, чтобы выиграть в конкуренции за эти рынки, на них надо выходить с гораздо более низкими ценами, чем это может позволить себе наш родной Минсельхозпрод. А если снизить цены, как говорят, ниже себестоимости, то на наши продукты найдется потребитель и внутри Беларуси. Ведь от этого реальный размер доходов населения повысится, и пенсионеры смогут покупать еще больше диетических продуктов животного происхождения, чем они это делали до сих пор.
В общем, на конкурентных рынках продажа белорусской продукции, и не только сельскохозяйственной, барышей не принесет. Правда, с учетом статуса страны с переходной экономикой и даже, если не изменяет память, страны развивающейся, с помощью адекватной и гибкой политики Беларуси можно было бы получать преференции и расширять свое присутствие хотя бы и в Европе. Но слишком много завалов образовалось на этом пути. Более того, даже присутствие на российском рынке, неоднократно сдобренное, одобренное и вспрыснутое в ходе солидарных политических акций двух правительств, становится для нашей страны все менее выгодным. Тут мы покупаем на льготных условиях ресурсы для переработки и перепродажи (продажи готовой продукции) и имеем от этого выгоду. Но низкая эффективность экономики стремится свести ее к нулю. Причем в данном случае «относительно низкая эффективность» становится абсолютной по причине растущей технологической отсталости Беларуси теперь уже и от молодых промышленных государств.
Понятно, что эти тенденции проявились не вчера. Они были имманентно присущими избранной модели развития, существовали и укреплялись параллельно с другими тенденциями, которые сознательно выпячивались и официально оценивались как положительные. Например, ориентация экономики на достижения валовых показателей производства оборачивалась ростом затрат, в том числе из-за аномально высоких складских запасов, омертвляющих оборотный капитал. Все это отрицательно влияло на показатели финансового здоровья предприятий, провоцировало «обоснованный рост цен», подстегивало инфляцию, провоцировало рост отрицательного сальдо внешней торговли.
Подчеркнем, все это имело место быть во все предшествующие кризису годы. А кризис только ускорил эти тенденции, благозвучно названные правительством последствиями мирового кризиса. Совсем недаром специалисты прогнозировали рост отрицательного сальдо в торговле с Россией. На их месте также поступил бы любой успевающий в арифметике школьник. Дело в том, что прирост этого показателя в предыдущие годы соответствовал приросту внешнеторгового оборота с этой страной в целом. Правда, в 2007 году ввиду резкого повышения цен на импортируемый в страну газ, отрицательное сальдо в торговле с Россией удвоилось и достигло 8,3 млрд. долларов. Но 2008 год наступил под знаком очередного внутрисоюзного тарифного примирения, что означало возвращение внешнеторговых отношений на круги своя. По всему выходило, что оцениваемое в «русле тенденций» отрицательное сальдо в торговле с Россией не сократится, как это подразумевалось утвержденным социально-экономическим прогнозом, а увеличится. Как минимум до 10 млрд. долларов.
Белорусское правительство знало об этой проблеме, било тревогу, требовало от министерств и предприятий увеличить экспорт при снижении импорта, но тщетно. Увеличить экспорт можно было только за счет роста производства, что увеличивало стоимость импорта и пропорционально увеличивало отрицательное сальдо.
И если отбросить все «околовсяческие соображения» на сей счет, то основной, если не единственной причиной увеличения опасного для экономики и страны дисбаланса внешней торговли следует назвать наращивание валовых показателей производства. То есть выполнение и перевыполнение показателя роста ВВП.
Таким образом, не прибегая к услугам мировых светил можно поставить точный диагноз: белорусская экономика страдает неэффективностью — заболеванием, унаследованным вместе «со старыми традициями» командно-административной системы. С таким диагнозом можно жить, если сидеть дома за закрытыми форточками. Но как существовать, не выходя на улицу? Ведь даже «наполовину» не получается — Беларусь вынуждена покупать на внешних рынках около 50% необходимых ресурсов и продавать там же такое количество готовой продукции. «Вина» кризиса, если прибегнуть к антропоморфной трактовке чуждой планам нашего руководства объективной реальности, состоит в том, что он немножко ускорил процесс и указал на реальную перспективу превращения старческих пигментных пятен на теле дряхлеющей экономики в трупные пятна. Иными словами, именно такой дисбаланс внешней торговли мы получили бы не к концу 2008 года, а к лету или к зиме 2009-го.
В принципе, это ничего не изменяет. Не потому, что все люди смертны, а потому, что именно белорусская модель заслуживает такого конца больше других.
А что кризис? К концу 2008 года на треть сократился физический объем экспорта в Россию, хотя за счет роста цен товарная его масса практически не уменьшилась. Что может служить слабым и временным утешением. Ведь сокращая поставки, белорусские предприятия теряют привычных партнеров, которые в послекризисные времена вполне могут переметнуться к конкурентам.
Тем более что повод для этого есть. Белорусские товары на российском рынке становятся все более дорогими относительно российского импорта в Беларусь. Условно говоря, теперь российскому партнеру для приобретения, допустим МАЗа, надо продать в Беларусь в 3-4 раза больше ресурсов, чем во времена высоких котировок. Какой же резон в том, чтобы форсировать добычу сырья для продажи за бесценок.
В иную пору удешевлению сырья для отечественной промышленности можно было бы только радоваться. Но не сейчас, когда средние декабрьские цены по сравнению с сентябрьскими на экспорт в страны вне СНГ, с которыми у нас единственно было положительное сальдо и где мы могли получать валюту безо всяких политических условий, упали на 40% с лишним. А цены на импорт «оттуда» остались практически неизменными.
Вообще, оценивая на скорую руку результаты внешнеэкономической деятельности, можно сказать, что она оказалась провальной буквально по всем направлениям. Даже там, где (как в торговле продтоварами) сальдо сложилось положительное, оно, во-первых, уменьшилось до трети прошлогоднего, во-вторых, случилось это при значительном увеличении объемов продаж.
Получается, чем больше, тем хуже?
Получается…