Недавнее интервью посла Российской Федерации в Беларуси Алескандра Сурикова получило чрезвычайно широкий резонанс как в нашей стране, так и в России, и поставило целый ряд весьма непростых вопросов. Наибольшее количество комментариев вызвала, разумеется, фраза о возможности размещения на белорусской территории ядерного оружия. И хотя впоследствии дипломат попытался снизить накал страстей, добиться этого у него не слишком получилось.
Что же все-таки на самом деле сказал посол? В разных источниках его слова приведены по-разному. Так, в российском «Коммерсанте» приведено следующее высказывание: «В ответ на планы Вашингтона Россия и Белоруссия могут принять решение о создании новых совместных военных объектов, в том числе и ядерных. Конечно, все это произойдет при определенном уровне взаимодоверия и интеграции». На белорусских же интернет-сайтах дается несколько иной вариант ответа: «Это уже зависит от уровня нашей политической интеграции. А также от точек зрения экспертов, дипломатов, военных: нужно, можно, когда, как. Я имею в виду объекты, имеющие отношение к ядерному оружию» (см. Хартия'97).
Поскольку вопрос конкретно о ядерном оружии не задавался, то, несмотря на смысловое сходство обеих версий, вторая, где говорилось исключительно об этом объекте, выглядит более зловещей. А в силу того, что пресс-атташе российского посольства на следующий день было заявлено об отсутствии у посла претензий к интервью, данному агентству «Интерфакс», и одновременно отмечены его «неверные и некорректные толкования, которые были допущены некоторыми средствами массовой информации», можно, думается, исходить именно из нее.
Следующий вопрос — сделал это Суриков по собственной инициативе или по указанию сверху? Уже неоднократно отмечалось, что такого рода откровения без согласования с руководством как страны, которую посол представляет, так и страны пребывания выходят далеко за рамки его компетенции. В отличие от своего несостоявшегося предшественника Дмитрия Аяцкова, лишившегося данной должности как раз из-за недержания речи, Суриков до сих пор подобной неосмотрительности не проявлял. К тому же представитель пресс-службы российского внешнеполитического ведомства заметил, что «если посол что-то сказал, это и является официальной позицией МИДа». Поэтому логично допустить, что на Смоленской площади были, как минимум, в курсе намерений посла.
Между прочим, за несколько дней того нечто подобное произошло в Украине. Там советник российского посольства высказался в том плане, что в случае продолжения давления Украины на Черноморский флот РФ, базирующийся в Крыму, Россия может начать пересмотр Большого договора от 1997 года, который закрепляет украинский статус полуострова. В отличие то Беларуси, там это мгновенно вызвало дипломатический скандал. МИД Украины направил сверхсрочную ноту российским коллегам, откуда пришла стандартная отписка, что это высказывание было неверно интерпретировано в СМИ.
Совпадение данных событий вызывает сомнение в их случайности. Нынешние сверхвысокие цены на энергоносители вселяют в Россию уверенность, что ее привилегированное положение поставщика на рынке создает благоприятные условия для наращивания экономического и политического влияния на страны СНГ, которое было в значительной степени растеряно в постсоветские годы. Предположение о начале давления на сопредельные страны подтверждают также постоянно идущие в последнее время разговоры о готовящемся резком повышении цен на газ для стран Балтии, Украины и Беларуси.
Говорить же о согласовании с белорусскими властями, судя по всему, не приходится. Об этом свидетельствует, в частности, практически полное отсутствие реакции со стороны официальных кругов, ибо едва ли можно считать таковой крайне осторожные и, как следствие, не очень внятные комментарии главного сенатора-международника Николая Чергинца. Государственные медиа тоже как будто в рот воды набрали.
Действительно, власти попали в весьма незавидное положение. Рассуждения Сурикова стали не просто неожиданностью, официальный Минск оказался в ситуации, когда любые его действия привели бы к еще более негативным последствиям. Скажем, согласие с размещением ядерного оружия поставило бы жирный крест на отношениях с Европой, которые белорусское руководство сейчас всеми силами пытается наладить — достаточно вспомнить повышенную активность спецпосланника Сергея Гайдукевича. А то, что старый континент отреагировал бы соответствующим образом, сомнений не вызывает, так как размещаемое оружие было бы направлено исключительно против него.
С другой стороны, опровергнуть представителя ближайшего «союзника» значило бы распрощаться со всеми надеждами на возможные экономические послабления, в первую очередь в ценах на энергоносители. Собственно, в рассматриваемом интервью это фактически подтвердил и сам Александр Суриков, хотя он старательно пытался представить белорусско-российские противоречия по газовым и другим экономическим проблемам как спор исключительно между хозяйствующими субъектами. Например, было ясно дано понять, что на якобы обещанный Беларуси в начале года кредит в полтора миллиарда долларов белорусским властям рассчитывать не стоит. Не менее твердо посол отстаивал также другие российские позиции. Конечно, если бы официальный Минск обладал в достаточной степени развитым чувством собственного достоинства, нота белорусского МИДа должна была последовать незамедлительно. К сожалению, гордости там хватает лишь на то, чтобы не пускать в страну польских парламентариев да составлять бессмысленные «черные списки» американских чиновников. Впрочем, от сегодняшнего режима, похоже, никто уже адекватной реакции по большому счету не ожидает. Главное заключается в ответе на вопрос: насколько реальной является угроза дислокации здесь ядерного оружия?
В связи с этим нельзя не отметить отклики российских «ястребов» из бывших военачальников. Одна из наиболее одиозных в этом плане личностей, генерал-полковник в отставке Леонид Ивашов, бывший начальник международного управления министерства обороны России, а ныне то ли вице-президент, то ли уже полный командир некоей «академии геополитических проблем», моментально заявил, что «необходимость таких действий вытекает из угроз, которые создают России и Беларуси страны НАТО. В размещении на своей территории новых российских военных объектов заинтересована и Беларусь, о чем неоднократно говорил Александр Лукашенко». Его поддержал бывший командующий корпусом противоракетной обороны генерал-лейтенант Николай Родионов, по мнению которого восстановить имевшуюся инфраструктуру ракетных объектов на территории Белоруссии легче, быстрее и дешевле, чем создавать новую в Калининградской области. К тому же не надо будет доставлять военные грузы через территорию прибалтийских стран.
Свою лепту поспешил внести и Иван Макушок, помощник госсекретаря Союзного государства России и Беларуси: «Вернуть ракеты в шахты куда быстрее, чем построить радар в Польше, так что это будет даже не ответ, а упреждение». К тому же, по его словам, «у белорусов в идеальном состоянии находится вся военная инфраструктура времен Варшавского договора вплоть до пусковых установок ракет с ядерными боеголовками, которые были вывезены в Россию после развала СССР». Так что, считает Макушок, «Москва вряд ли упустит такую возможность, ведь для нас Беларусь — это козырная карта в споре с Америкой».
Как известно, с кем поведешься, от того и наберешься. Судя по всему, г-н Макушок такой же фантазер, как его босс, Пал Палыч Бородин. Любопытно, откуда он взял, что в Беларуси сохранилась, да еше в идеальном состоянии, «инфраструктура»? Во-первых, даже если бы и сохранилась, возвращать в Беларусь стратегические ракеты шахтного базирования СС-25 «Тополь» было бы верхом бессмысленности даже с чисто военной точки зрения. По мнению Владимира Дворкина, бывшего начальника 4-го ЦНИИ Минобороны России, который занимался планированием стратегических операций с применением ядерного оружия, «если эта инициатива и получит развитие, то очень не скоро. И вряд ли она вообще получит развитие. Военно-стратегической необходимости в этом нет. Это чисто политические шаги… Стратегические ракеты способны достать любую цель на дальности около 10 тысяч километров. Необходимости приближать их к западным границам нет никакой. Тем более, если мы не хотим подставить их под авиационный удар».
Кроме того, несколько приукрашивает Макушок и состояние инфраструктуры: министр обороны Беларуси в как раз в годы ее ядерного разоружения Павел Козловский четко заявил, что эти объекты были уничтожены. Кстати, г-н Чергинец в связи с этим слегка исказил факты, обвинив американцев в нарушении своих обещаний помочь в ликвидации экологических последствий уничтожения данных шахт. После ноябрьского референдума 1996 года программа Нанна-Лугара для Беларуси в самом деле была заморожена, поскольку одим из ее положений является выполнение требований в области соблюдения прав человека. Однако как раз выделенных на шахты 8 миллионов долларов это не затронуло, просто американская фирма-подрядчик так и не получила разрешения правительства Беларуси на доступ к объектам стартовых площадок, что было специально отмечено в соответствующем заявлении Госдепартамента (см. БиР).
Таким образом, реально речь может идти только о тактическом ядерном оружии. В России еще остались люди, которые более трезво оценивают ситуацию. В частности, по словам бывшего начальника Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения России генерал-полковника Виктора Есина, «нет никакой необходимости размещать в Белоруссии ядерное оружие, даже тактическое. Это можно сделать в рамках Лиссабонского протокола на территории Калининградской области, поскольку это не запрещено».
Вместе с тем, к сожалению, строго говоря, размещение здесь именно тактического ядерного оружия не запрещено никакими международными документами и соглашениями, поскольку, как ни странно, последних попросту не существует. Нынешнее положение дел в данной сфере определяется односторонними иницативами президентов США и СССР (позднее — России). В конце 1991 — начале 1992 гг. вместо сложных переговоров Вашингтон и Москва, взяв на себя определенные обязательства, разрешили тем самым множество проблем, которые иначе потребовали бы многих лет. Надо признать, до сих пор стороны твердо придерживались своих обещаний.
Предполагалось, что со временем ситуация будет формализована, однако этого по разным причинам не произошло. И вот теперь в свете явного ухудшения американо-российских отношений такая незавершенность может привести к совершенно нежелательным последствиям. Особенно если учесть, что по некоторым показателям тактическое ядерное оружие является даже более опасным, нежели стратегическое.
Тем не менее, оно, скорее всего, размещено на территории нашей страны все же не будет: Москва сегодня вряд ли готова в такой степени довериться Беларуси и ее руководству. К тому же, если бы она пошла на этот шаг, Минск получил бы еще один рычаг давления в спорах вокруг поставок энергоносителей. Имеющийся опыт с уже существующими, при этом менее значимыми, базами в Ганцевичах и Вилейке доказывает это со всей определенностью. А такое развитие событий плохо согласуется с сегодняшней российской геоэнергетической стратегией.
Поэтому заявление г-на Сурикова преследовало, по всей видимости, иные цели. Во-первых, в очередной раз надавить на несговорчивого коллегу с тем, чтобы он меньше сопротивлялся грядущей экспансии. Кроме того, не следует забывать, что Россия вступила в череду избирательных кампаний федерального масштаба, и подогрев имперских настроений в массах является одним из способов партии власти обрести дополнительную поддержку электората.