«В футболе один менталитет — профессионализм»
Бернд Штанге, главный тренер сборной Беларуси по футболу
Считаю, что недавно крупно повезло. По случаю приобрел трехтомник Власа Дорошевича «Каторга» и, опять же, трехтомничек, воспоминаний последнего шефа уголовной полиции Российской империи Аркадия Кошко. К слову, земляка, уроженца Минской губернии.
Около 50 кратких рассказов полицейского начальника о преступлениях и преступниках, которые почему-то запомнились полицейскому начальнику. И, как говорится, был бы повод. Захотелось сравнить прочитанное (информацию и впечатления) с тем, о чем сегодня ежедневно сообщают СМИ, докладывают милицейские начальники, пишут детективщики и показывают сериалы.
Понятно, что природа человеческая неизменна. Побудительные мотивы преступных деяний давно раскрыты «инженерами душ человеческих», страсти и пороки разложены по полочкам: ревность, зависть, алчность, злоба, стремление к власти. Но и благородство тоже, но и обостренное чувство социальной справедливости. Но и врожденная порочность, и хамство, и некультурность, и ощущение социальной неполноценности.
Сразу отмечу, что все это присутствует и в сюжетах, подобранных генералом Кошко. При желании по ним можно, наверное, составить описание социальной базы криминального мира царской России, типичных проявлений преступности, технологии совершения преступлений, мотивов, равно и организации самого сыска. Можно составить психологические портреты преступников и полицейских.
И окажется, что при наличии единства мотивов, целей и средств между тогдашним криминалом и нынешним, между тогдашней сыскной полицией и нынешней уголовной милицией существует больше принципиальных различий, чем можно себе предположить. Например, Кошко описывает ограбление на 2,5 миллиона банка в Харькове, о котором государь император узнал из газет, и потому выразил обеспокоенность и пожелал, чтобы оно было раскрыто профессионально. Ни о каких накачках и «особом контроле» над следствием, о подключении к операции «компетентных органов», возглавивший расследование генерал не пишет. Он только рассказывает, как он организовал дело, о своих агентах, которые профессионально исполнили свои обязанности и обнаружили преступников и все украденное ими в кратчайшие сроки.
За это участники были награждены. Кто очередным чином, кто орденом, кто денежной премией. А глава государства лишь высказал свое одобрение умелым действиям полицейских.
Убийства, подлоги, шулерство, мошенничество, кражи, поджоги, убийство, изнасилования. Распространены поджоги. Поскольку недвижимость страховалась на огромные суммы, существовал большой соблазн получить незаконным способом страховую премию. Поджог мог совершить и завистник, узнав о том, что, сосед-злыдень почему-то свои амбары не застраховал. Удивляют масштабы и способы разнообразного мошенничества. От продажи медного порошка вместо самородного золота до подделки векселей и шулерства.
В одном из своих рассказов на тему «полицейские и воры» Аркадий Кошко передает беседу с уличенным в шулерстве, утверждавшим, что у него «не говоря уж об осязании, но и зрение и слух, равно как обоняние и вкус работают без отказа». И убедил в этом генерала, показав это на конкретных примерах.
Понятно, что и полицейский агент должен был владеть всей этой симфонией чувств. Ведь и у успешного шулера, и успешного полицейского один и тот же менталитет — профессионализм. Потому если регулярно совершаются преступления какого-либо вида, а преступники остаются на свободе, это говорит об о ментальной несовместимости полицейский с делом, которым они занимаются.
Показательно, что у Кошко практически нет сюжетов о коррупции. Не потому, разумеется, что в России не было мздоимства и лоббирования госчиновниками частных интересов. Быстрые и крупные состояния и в то время создавались часто не в полном соответствии с законами. Но либо степень экономической свободы была гораздо более высокой, либо масштабы явления меньшими, либо мздоимцы были более ментальными (профессиональными). Но (природа человека неизменна!) скорее всего, должностные были поставлены в такие условия, когда брать было невыгодно. А в обществе могут быть для чиновника такие условия, когда на первый план выходят соображения престижа. Честь мундира перестает быть пустым звуком.
Не было ничего необычного в том, когда потерпевший от преступного умысла, удовлетворенный работой полицейских предлагал начальнику сыска деньги на вознаграждение агентов. При относительной небольших суммах Кошко сам принимал решение. Если речь шла о больших деньгах, переадресовывал его просьбу прокурору. Но никто не запрещал благодарному клиенту по собственной воле выплачивать вознаграждения следователю или полицейскому после хорошо исполненного дела. Тут важно то, что платили именно за профессионализм, а не за занимаемый пост.
Один из сюжетов Кошко изображает врача и полицейского пристава, которые в корыстных целях подписали неверное заключение о причинах смерти, что в принципе невозможно было установить по факту, но выяснилось в ходе следствия. Но их не судили, только отправили в отставку, что практически равнялось запрету на профессию и утрату общественного положения. В сыскной полиции Кошко самолично организовал службу внутренней безопасности, но не столько для обнаружения «оборотней в погонах», сколько для выявления недобросовестных агентов, которым, допустим лень было выходить из дому в холодную пору и они занимались составлением ложных отчетов. Негласные агенты, кстати, как пишет Кошко работали не столько за деньги, сколько в силу особого склада характера. Например, актеры и актрисы. От негодных в профессиональном плане (не подходящих по ментальности) сотрудников избавлялись, заменяя их другими, которые доказывали свою профпригодность. Потому ни самому Кошко не было нужды в периодических масштабных кадровых чисток своего аппарата, ни государю императору в полицейском аппарате.
Поверим Аркадию Кошко, о писал о том, что хорошо знает. Признаем и правоту нового тренера сборной Беларуси по футболу. С той оговоркой, что профессионализм возможен только в том случае, если игроки на самом деле играют только в футбол и не участвуют одновременно в других играх. В этом случае нет необходимости специально нацеливать форварда на ворота чужой команды, а вратаря — на защиту собственных. Поэтому не было такого случая (его просто вообразить невозможно), чтобы государь-император вызвал главного полицейского и потребовал его усилить борьбу с шулерством, поджогами, или казнкрадством. У каждого свой круг обязанностей и свои возможности. К тому же полиция должна действовать не вообще против преступности, а против конкретных преступлений и преступников. Иначе все обернется обычной компанейщиной с демонстрацией дутых результатов.
У нас же такие «целеуказания» не только возможны. К ним, собственно, сводится в Беларуси все «верховное» руководство работой правоохранительных органов. Недавно Лукашенко «принял» с докладом генерального прокурора Петра Миклашевича и узнал, что «осуществление правоохранительными органами страны организационно-практических мер по противодействию преступности в рамках реализации Государственной программы по борьбе с преступностью на 2006–2010 годы позволило обеспечить стабилизацию криминогенной обстановки и закрепить некоторые положительные результаты, достигнутые в прошлом году».
А «благодаря четкой координации работы правоохранительных органов и активизации их деятельности по реализации положений Государственной программы по борьбе с коррупцией на 2007–2010 годы за 5 месяцев 2007 года выявлено 470 фактов взяточничества, 335 фактов хищений путем злоупотребления служебными полномочиями, 548 фактов совершения преступлений, связанных со злоупотреблением властью или служебными полномочиями».
Президент потребовал от работников прокуратуры еще большей эффективности, чтобы усилия органов прокуратуры, правоохранительных и других государственных органов по противодействию коррупции были более решительными и наступательными. Своевременно должны изобличаться коррупционеры и привлекаться к уголовной ответственности, невзирая на чины и ранги.
Вот это «невзирая на чины и ранги» просто таки умиляет. Выходит, глава государства работает с людьми (а он работает только с чиновниками самых высоких чинов и рангов), не доверяя им, видя в каждом потенциального мздоимца. А что уж говорить об уровнях более низких. Где численность потенциальных коррупционеров измеряется тысячами, а то десятками тысяч человек. К тому же после кадровых перестановок в КГБ, которые сопровождались обвинениями этой организации в «крышевании», не остается и правоохранительных структур, которые избежали бы обвинений в корыстолюбии.
И тут есть одно «но». С одной стороны президент требует прокурора незамедлительно «привлекать» виновных, а с другой, использует известные ему факты не для преодоления коррупции, не для законного наказания виновных, а фактически шантажирует их.
Что по понятным причинам также нуждается в правовой оценке.
При такой практике все нравственные представления уходят на второй план, а понятия чести и достоинства превращаются в пустой звук.
Само преступление становится явлением обыденным, оцениваемым только по принципу — не пойман, не вор.
Если попался (такая практика подогревает слухи о том, что осуществляется плановое накопление компромата на всех, а сажают выборочно, как карта ляжет и даже чуть ли не по жребию), то лишь немногие вознегодуют. Большинство посетует, завистники позлорадствуют, а лица заинтересованные сделают для себя выводы — как брать и не попадаться.
Можно сказать, что нам такой футбол не нужен. Потому что играют в него не по общепринятым правилам, а по своим, сложившимся стихийно благодаря возникшей в одночасье неразберихе, на которую наложились непомерные амбиции одних, корыстные устремления других, вполне житейские соображения третьих. Общеизвестно, например, какое большое общественное и финансовое внимание в нашем государстве уделяется хоккею. А результатов нет практически никаких, за исключением случайной шайбы Копатя в ворота шведов, которая стала без преувеличения золотой. Под нее хоккею были выданы такие кредиты, которые многим и не снились. По признанию и. о. гендиректора минского клуба «Динамо» Олега Иванова, за год в белорусский хоккей инвестировано 93 миллиарда рублей, тогда как на весь спорт высших достижений — лишь немногим более, 103 миллиарда. Хоккеисты думают не о росте мастерства, а о том, с какого клуба побольше урвать, и ходят кругами, занимаясь чуть ли не шантажом.
Вот такое открытое по закону не наказуемое своекорыстие.
Если исчезает состав преступления, то исчезает и его субъект. А, значит, исчезает и жертва. То есть в данном случае плата за чье-то вполне сознательно проявляемое мздоимство раскладывается на всех. Упомянутый выше Влас Дорошевич описывает нечто подобное из практики сахалинской каторги. Поскольку заключенные подвергались порке практически, как сказали бы социологи, по случайной и репрезентативной выборке, а палач, действуя в полную силу, мог вполне безнаказанно засечь до смерти даже самого здорового мужика, каторжане делали обязательный для всех денежный сбор в его пользу. Со всех без исключения.
Где тут преступник, где жертва?
470 случаев мздоимства за пять месяцев — это более трех преступлений в день. Раскрытых. А сколько из них осталось «за кадром»? А с другой стороны сами «правоохранители» признают, что в это число входят и спровоцированные в ходе оперативных действий случаи.
То есть вполне возможно, что это не преступность стала обыденным явлением, а провокации органов, поставленных бороться с преступностью.
А вероятнее всего — переплелось то и другое.
А это уже особый, нетрадиционный вид коррупции. Присущий нашей принципиально отличной от других модели.
С ее особым профессиональным менталитетом.