Где-то на полпути между первым и вторым чтением в парламенте завис новый закон о деятельности КГБ, который, несомненно, всем очень понравится. Потому как он сулит нам много безопасности. Можно согласиться с тем, что в избыточном количестве так называемой «безопасности» имеются свои негативные стороны: жизнь утрачивает известную остроту, а человеческое существо — способность к широко понимаемой психической ориентации. И все же признаем: паскудное наслаждение «безопасностью» — одно из самых острых в известном перечне наслаждений.

Это хорошо показал Мишель Турнье в своей робинзонаде (см. Турнье М. «Пятница, или Тихоокеанский лимб», — СПб.: Амфора, 1999), представив две своеобразные ипостаси безопасного прозябания: а) грязное «свиное болото», в котором можно полежать ничегонеделамши; б) пещера под названием «Сперанца», в которой можно спрятаться от всего происходящего (логово-укрытие, специфический двойник болота, воспоминание о материнской утробе). Робинзон Турнье предстает как антипод Робинзона Даниэля Дефо: он уже не бросает вызов природе, не окультуривает вверенное пространство с мужским напором протестанта-романтика, но выискивает в ней всякие укромные места. Безопасные места.

Подобная трансформация происходит и с белорусским Комитетом, отвечающим за безопасность. Прежде всего — за собственную, поскольку граждане (и так, видимо, было всегда) являют собой угрозу: а) для государства; б) для КГБ.

Специфичность белорусской ситуации состоит в том, что KGB оказывается между двумя угрозами сразу — угрозами, исходящими: а) со стороны граждан; б) со стороны государства. Словом, нужно как-то спасаться.

Концепция спасения в духе Турнье выглядит Перспективой, ибо традиционный образ врага претерпел глубокое превращение. Он стал параноидальным «врагом повсюду» и «внутри себя». За собственную благонадежность не может поручиться даже г-н Ерин, о чем он прямо и сообщает дремлющим в своем «свином болоте» «депутатам»: «гласно — это когда руководитель знает о сотруднике спецслужб и его задачах, негласно — когда даже глава ведомства не знает о присутствии в его структуре такого человека».

Возможно, г-н Ерин имел в виду нечто другое, но, как уже сказано, он не готов поручиться. В любом случае: он подозревает, что где-то в глубине его тонкой чекистской души дремлет сотрудник другой службы безопасности. О самой структуре KGB и говорить нечего: безусловно, там кто-то дремлет своим всевидящим оком.

Эта тотальная шизоидность, саморасколотость, это всеобщее самонесовпадение ярко явило себя в проекте законопроекта, представленного то ли самим KGB, то ли его дремлюще-недремлющим Альтер-эго. Вот, например, считается, что KGB «станет всесильным». Однако, это такая всесильность, оборотной стороной которой является всеслабость, поскольку речь, во-первых, идет о своеобразной дисперсии внимания, его рассредоточении. Нельзя контролировать все, можно — лишь то, что необходимо.

Что делать с бесконечным перечнем «угроз», способным ввести в патовое состояние всякого человека и всякую службу? Угрозу могут собой явить: США, НАТО, Россия, структуры ЕС, «Газпром», вообще все институты, государства и их объединения, располагающие хоть чем-то, чем можно угрожать, а также: различного рода шпионы, граждане других государств, собственного государства, члены правительства, сотрудники государственных концернов и частных предприятий, оппозиция, «преемник» настоящего президента, настоящий президент, когда он думает о «преемнике» не в том ключе, в котором бы следовало думать… Что делать, когда «стране» столько всего угрожает? Когда ей угрожает сама эпоха? Укрыться в болоте, спрятаться в Сперанце.

Речь, во-вторых, идет о ликвидации агентурной сети в том виде, в котором прежде было существовать удобнее всего. Но мир изменился, возникли новые «вызовы глобализма» — и как-то нужно обеспечить безопасность родному и близкому «локализму». Согласно закону, сотрудники KGB будут внедряться на предприятия «под видом обычного трудоустройства». Пожалуй, самый интересный момент связан с этим «под видом».

Ранее, положим, сотрудник госбезопасности «работал» на государственном предприятии и жил на государственный счет.Если же сегодня возникнет необходимость сдержать «вызовы», связанные, например, с компанией ЛУКОЙЛ, то необходимо названного сотрудника посадить на баланс данного предприятия. То есть «подвид» должен некоторым образом совпадать с собственным «видом». Следовательно, сексот должен работать как обычный менеджер-маркетолог (например), в противном случае руководитель предприятия должен будет его уволить: напомним, что руководство как бы не в курсе, что на предприятие внедрен «супервизор», — особливо когда он пребывает в «негласной» ипостаси.

Похоже на то, что KGB — вслед за сельским хозяйством и ЖКХ — стремятся снять с государственного довольствия и посадить на довольствие гражданское. Структурную позицию агента ожидает показательная трансформация: работая на ЛУКОЙЛ, невольно увлечешься промышленным шпионажем против «Сибура» и в прошлом родного «Белнефтехима». Вообще говоря, это очень мило: всякая хозяйственная структура обзаведется собственным агентом. С другой стороны, агентурная сеть со временем преобразуется в сеть гражданской самообороны sui generis.

Итак, агенты прячутся по щелям и пещерам, они освобождаются от всякой ответственности, о чем с нескрываемым чувством говорит г-н Ерин. Дело в том, что закон предусматривает ответственность за разглашение сведений: а) о внедренных на предприятие сотрудниках как бы KGB; б) о тактике и стратегии работы таких сотрудников. Другими словами, теперь не сотрудники должны заботиться о сокрытии тайны «стратегии и тактики», но общество в целом. Это оно, общество, должно запирать кабинеты «внедренных» и аккуратно прибирать в сейф их бумаги и памятки, в которых красным фломастером маркированы стратегические и тактические ноу-хау тотального надзора и наблюдения. В конечном счете именно общество должно заботиться о безопасности птенцов г-на Ерина. Так гласит закон.

К сожалению, пока еще не решен вопрос со статусом так называемых двойных агентов. Другими словами, пока еще не ясно, каким именно образом внедрять сотрудников в иностранные структуры и кто им при этом должен платить зарплату. Однако один из пунктов закона предусматривает возможность проникновения в «служебные помещения иностранных государств», которые ведут разведывательную деятельность и некоторым образом способны нанести ущерб безопасности «сильной и процветающей». По всей видимости, имеется в виду, что со временем иностранные государства выделят специальные помещения для сотрудников белорусских спецслужб. В эти помещения можно будет постоянно проникать и, возможно, даже укрываться в них от различного рода угроз. Такая вот любопытная робинзонада a la Турнье.

Что предлагает как бы KGB взамен всех этих послаблений в пользу специалистов по безопасности? Что Комитет обещает? Гражданам — извинения (если агент случайно перепутает помещения и совьет свое гнездышко не там, где нужно), государству — «обеспечение президента и органов государственной власти сведениями, необходимыми для принятия решений в политической, экономической, военной и гуманитарной сферах». Как это понимать? Очень просто: гражданам обещают избавить их от невыносимого ощущения одиночества (каждому — внимательного собеседника!), а государству, точнее, президенту — пополнение без того огромного списка страхов и угроз. Страх без конца лучше страшного конца.

Так давайте же делать паузы в словах, давайте еще больше друг другу не доверять. Но: каким образом избежать тоскливого чувства повсеместно притаившейся опасности? — Продолжать ненавидеть свободу, это «человеческое, слишком человеческое». Стать Существом. Стать спецагентом. Устроиться хотя бы на полставки. Сотрудничать. Снабжать агентуру информацией. Всяческой. Какой угодно. Залечь в свиное болото. Забиться в замкнутое пространство Сперанцы. Вести себя так, как вела себя «палатка» в каникулярном предвосхищение «безопасности».

В связи со всем этим хотелось бы задаться вопросом: зачем нам столько угроз и страхов? Ведь можно резко сократить их перечень, перестав соизмерять локальное время с Гринвичем? Объявить, что сегодня 2004 год, и завтра будет тот же год, и в 2006-м «их» году «у нас» будет 2004 г., что президентский срок навеки будет вторым и так далее, — и тогда нечего бояться. Зачем нам «силиконовая долина»? Нам нужен собственный Гринвич.

Только и всего.