По аналогии с древнегреческим городом-государством (полисом) современную Беларусь можно уподобить государству-семье. Многое из того, что происходит здесь в масштабе государства, удивительным образом напоминает отношения семейные. Личные проблемы и заблуждения политических лидеров легко переносится в сферу публичности, становясь частью «государственной идеологии».
Одним из примеров подобного «отзеркаливания» может служить феномен «балующего» отношения — родителей к детям, а в более широком масштабе — политического руководства к своему народу [1]. В итоге, избалованные дети готовы до глубоких седин сидеть на шее у своих родителей. Приученные к государственной опеке граждане не хотят непредсказуемости демократии и капитализма (со страхом взирая на «неупорядоченность» политической жизни где-нибудь в Грузии или на Украине). Избалованная государственным протекционизмом экономика показывает полную неспособность (и нежелание) работать в условиях честной конкуренции.
На первый взгляд, кажется, что подобное отношение к воспитуемым не имеет под собой рациональной основы и вместо объяснения причин остается лишь, перефразируя Тертуллиана, констатировать: «Балую, ибо абсурдно».
Все понимают, что в результате такой воспитательной «политики» не получается ничего хорошего. Избалованный ребенок (субъект хозяйствования, общество в целом) вырастает в пассивное, нуждающееся в постоянной помощи (совете, руководстве, протекции), неспособное к трезвой самооценке и преодолению трудностей существо (субъект).
В качестве самооправдания родители твердят что-то вроде: «Балую, потому что люблю». В любви к народу клянутся и политики, балуя его популистскими заявлениями и решениями. Но это мало что объясняет. Ведь среди родителей есть немало тех, кто искренне любит, но не балует. Причем не балует как раз потому, что любит. Такой человек понимает, что ребенок — не игрушка и что его нужно подготовить к будущей взрослой жизни.
Не претендуя на полноту анализа, попробую назвать некоторые из реальных причин «балованной» политики. Первая и, как представляется, важнейшая, связана отнюдь не с любовью, а со стремлением к проявлению ВЛАСТИ. Это в равной степени относится как к государству, так и к отдельной семье. Балуя ребенка, мы тем самым выделяем его из общего ряда, наделяя какими-то, пусть и пустяшными на первый взгляд, «привилегиями» — лучшим куском пирога, послаблениями в соблюдении общих правил, менее жестким спросом за прегрешения, просто возможностью побездельничать и лишний раз избежать трудностей! Баловство всегда связано с определенными возможностями, которые появляются вместе с правом кого-то миловать, а кого-то, напротив, — наказывать. Психологически это объясняется тем, что если я МОГУ кого-то побаловать, значит, обладаю МОГУЩЕСТВОМ (пусть и очень незначительным). И не важно, делаю это легко, без затруднений (с барского, так сказать, плеча) или, напротив, во всем себе отказывая и экономя каждую «копейку».
В прошлом, в большой крестьянской семье такое право было у самых старших. Недавно принятая в дом невестка вряд ли могла себе позволить баловать сына лишним куском или освобождением от общих забот. Ведь она и сама была в новой семье на правах рабочей лошадки. Возможность баловать связана с обладанием соответствующими ресурсами — авторитетом, властью, возможностью поощрять и наказывать. Балует лишь тот, у кого есть способность кому-то что-то дать, а у кого-то забрать, кого-то поругать, а кого-то похвалить или закрыть глаза на его недостатки. В масштабах страны всеми этими возможностями обладает глава государства. Он зорко следит за «домочадцами», выделяя кого-то в «позитивную» или «негативную» сторону — освобождая от налогов, давая льготный кредит, или, напротив, делая прилюдно внушение, создавая очень жесткие условия работы.
Баловать может тот, у кого есть право оценивать. Обладая властью оценки, человек может пользоваться ею заведомо субъективно и даже несправедливо. Тем самым он демонстрирует право показывать свою «волю» (своеволие), свой «каприз». «Я так хочу». «Мне это нравится». Примерно так балует учитель, выделяя в классе «любимчиков» и «нерадивых». Подобной властью обладает спортивный судья. Особенно в тех случаях, когда критерии оценки участников соревнования достаточно расплывчаты. Вспомним известный казус в судействе на телешоу «Ледниковый период-2» (транслируемом по первому российскому каналу), когда Татьяна Анатольевна Тарасова суровой отповедью поставила «на место» Валерия Меладзе, который, по ее мнению, не смог по достоинству оценить кого-то из ее «любимчиков». Тем самым, она недвусмысленно дала понять, что в данной судейской команде «баловать» и «субъективничать» имеет право только она. В новом сезоне подобная ситуация повторилось уже с Юрием Николаевым.
Ребенок легко усваивает предложенные ему «правила игры» и сам скоро начинает проявлять вполне «царские» замашки. «Уходи, я с тобой не дружу». «Я теперь дружу с бабушкой/дедушкой». У него не возникает сомнений в том, что его недружественное отношение станет для кого-то наказанием. В семье, где нет других детей, он умело разыгрывает различного рода психологические комбинации, пытаясь присвоить себе право делить окружающих на «друзей» и «врагов», кого-то наделяя, а кого-то, напротив, лишая своего «расположения». Чрезмерная навязчивость родителей в «добродетели» порождает невосприимчивость к добру, притупляет чувство благодарности за полученные «привилегии» и услуги. Постоянная помощь начинает восприниматься как должное. Все эти постоянные «поешь», «оденься», «не забудь», «не вздумай» приводят к тому, что ребенок перестает слушать и слышать родителей. Так же как и обыватель перестает слышать постоянные ничего не значащие нравоучения с экрана телевизора.
Избалованность закрепляется в характере и порождает авторитарную личность. Такой человек, с одной стороны, ценит власть и не может жить без опеки со стороны более сильного. С другой — он и сам любит навязывать окружающим свою волю, проявляя власть по отношению к более слабым. Посмотрите, сколько вокруг нас людей, не способных договариваться и идти на уступки. С каким удовольствием они по любому поводу идут на конфронтацию, используют любой повод, чтобы доминировать по пустякам, настаивать на своем «до конца». Избалованные с детства, они не признают РАВНОПРАВНЫХ, демократических отношений, не стремятся к налаживанию диалога и не понимают ценности сотрудничества.
Описывая авторитарный тип личности, Эрих Фромм определял ее как совокупность садистских и мазохистских наклонностей. Садист (в широком смысле этого слова) «не может жить… без кого-то другого, кто был бы беспомощной игрушкой в его руках. <… > садист, совершенно очевидно, „любит“ тех, над кем ощущает власть. Это может быть его жена или ребенок, подчиненный, официант или нищий на улице, он испытывает чувство „любви“ и даже благодарности к объектам своего превосходства. Он может думать, что хочет властвовать над ними, потому что очень их любит. На самом деле он „любит“ их потому, что они в его власти. Он покупает их подарками, похвалами, уверениями в любви, блеском и остроумием в разговорах, демонстрацией своей заботы; он может дать им все, кроме одного: права на свободу и независимость. Часто это встречается в отношениях родителей с детьми. Здесь отношения господства (и собственничества) выступают, как правило, под видом „естественной“ заботы и стремления родителей „защитить“ своего ребенка. Его сажают в золотую клетку, он может иметь все, что хочет, но лишь при одном условии, что не захочет выбраться из клетки» [2].
Еще одна причина повсеместного баловства детей в белорусском обществе кроется в свойственном «простому» человеку недостатке обычной житейской МУДРОСТИ, которая позволила бы ему осознать ценность труда и значение связанных с ним трудностей. Обывателю не достает общей культуры, чтобы понять значимость препятствий для формирования человеческого характера. Исторически сложилось так, что большинство всегда выполняло неквалифицированную, низкооплачиваемую работу и, как водится среди подневольных, делало это из-под палки. По этой причине профессиональная деятельность воспринималась исключительно как средство выживания и не связывалась с реализацией своих способностей и талантов. У этих людей сложилось стойкое убеждение в том, что работа не может быть в радость. Воспроизводя подобные установки родителей, дети мечтают о том, как в будущем они найдут профессию, благодаря которой можно будет «ничего не делать и при этом получать хорошие деньги». Пытаясь избавить ребенка от трудностей, родители тем самым избавляют его от радости их преодоления, от возможности утвердиться в собственной значимости в своих глазах, а также в глазах окружающих. Не удивительно, что типичный психологический портрет современного белоруса характеризуется почти полным отсутствием амбиций и крайней неуверенностью в собственных силах.
Балуя ребенка, родители волей-неволей прививают ему психологию «безработного». Ничем не увлеченный, не имеющий четких обязанностей, озабоченный лишь тем, чтобы как-то развлечься ребенок — это так же опасно, как и безработный взрослый. Западное общество «всеобщего благосостояния» породило феномен скучающего индивида, уделом которого стала пресыщенность жизнью и постоянный поиск развлечений. Мировая статистика показывает довольно четкую корреляцию между уровнем жизни и количеством суицидов и депрессий. Самые богатые оказывается далеко не самые счастливые. Российские телеканалы часто показывают жизнь изнывающих от безделья и отсутствия трудностей детей олигархов (мажоров). Недавно у всех на слуху был случай, который произошел в Швейцарии, где развлечения золотой российской молодежи на супердорогих автомобилях привели к тяжелому дорожно-транспортному происшествию [3]. «Балованная» политика характерна и для представителей среднего класса. В одном из новых российских фильмов «Жизнь взаймы» (реж. Егор Анашкин, 2008) показана довольно типичная картина, когда единственный и, как водится, воспитанный в тепличных условиях сын, не может (и не хочет) понять того, кто вырос в условиях детского дома, что и приводит к трагическому финалу.
Как это ни парадоксально, сегодня в семьях трудолюбивых белорусов часто вырастают совершенные лентяи. Тунеядство в возрасте 30-40 лет стало массовым явлением не только в городе, но и деревне. Современное белорусское общество разделилось на две большие группы. Одна из них, не поднимая головы, трудится на работе, дома, на даче. Другая — проводит время в «созерцании» и праздных «беседах». Собираясь в группы, эти люди целый день просиживают на лавках в ожидании случайной выпивки и нехитрых развлечений. В традиционном обществе такой проблемы не было. Его спасала постоянная нужда. Чтобы выжить, нужно было работать. Иной возможности прокормиться (кроме милостыни) у простых людей не было. Жизнь крестьянина отвеку была сопряжена с необходимостью преодолевать постоянные трудности, которые не давали возможности расслабиться. Все члены семейства были вовлечены в выполнение общих обязанностей. Даже самые малые приобщались к труду, который, по мере роста их возможностей, становился все более сложным и ответственным. Научился считать — иди пасти скот. Дотягиваешься до гривы лошади — помогай отцу на пашне. Не умеешь ни того, ни другого — смотри за младшими братьями и сестрами. Баловать могли только представители зажиточных слоев населения, да и те, как правило, не делали этого из соображений религиозности и верности традициям (трудолюбия и почитания старших). Разве что в сказках в царской семье вырастала Царевна-Несмеяна, которой, в силу ее праздного существования, все опостылело и наскучило.
Наконец, третья причина баловства кроется в НЕДОВЕРИИ, которое в явной или скрытой форме присутствует у воспитателя в отношении воспитуемого. Постоянная опека скрывает свойственную самому воспитателю неуверенность в собственных силах. Ведь он хорошо помнит о том времени, когда и сам был в такой же роли и ему тоже не доверяли делать самостоятельный выбор. В излишней опеке и послаблениях проявляется (порой совершенно безотчетное) весьма невысокое мнение о способности своего ребенка быть на уровне предъявляемых требований, т. е. быть как все. Особенно ярко это проявляется на уровне государства в проводимой президентом «воспитательной политике» в отношении своего народа. Широко известны его высказывания о том, что он не поведет его «вслед за цивилизованным миром», а, значит, не даст права быть экономически и политически самостоятельным, принимающим ответственные политические решения и контролирующим деятельность политического руководства. Белорусское государство не оставляет простора для творчества и самостоятельности ни в одной из сфер общественной жизни. Наука, культура, образование, экономика — все регулируется многочисленными указами, инструкциями, предписаниями. Постоянная опека свыше сковывает проявление любой личной инициативы. В такой ситуации большинство предпочитает бездумно выполнять все, даже откровенно абсурдные, указания, нежели разбираться и выяснять, почему они должны это делать.
В последнее время в среде государственной журналистики раздаются голоса о приверженности некой «охранительной идеологии», которая трезво оценивает особенности белорусского менталитета, который, как считается, требует сильной руки и мудрого авторитетного руководства. В этом слышен явный намек на просвещенный авторитаризм и просвещенного монарха. Кто знает, может для Беларуси это и есть самый благоприятный вариант. Только вот где ж его взять, просвещенного-то… Мудрый государь, конечно, сделал бы все для того, чтобы подготовить своих «детей» к трудностям взрослой (суверенной) жизни, и чтобы его народ занял достойное место в семье европейских народов. Он, несомненно, позаботился бы о том, чтобы мы поскорее осознали ошибки прошлого и сделали из них соответствующие выводы. Он постарался бы сделать так, чтобы наша экономика могла найти свое место в мировом разделении труда и чтобы в мировой политике мы не оставалась в роли «младшего брата». В данный момент политическое руководство страны ведет себя прямо противоположным образом. Его поведение напоминает поведение любящей «матери», которая делает все, чтобы ее ребенок нуждался в ней до конца ее жизни.
Давно замечено, что родственные чувства мешают воспитанию. Не случайно в прошлом у разных народов существовала традиция передачи детей в «чужие» руки. В дворянских семьях эту роль выполняли няни и гувернеры. Еще более радикально поступали те, кто передавал ребенка на «вскармливание» в другую семью. Такая практика имела место у многих кельтских, германских, славянских, тюркских и монгольских народов. В Абхазии его отдельные случаи известны даже в конце XIX — начале XX века [4]. В средневековой Европе аристократические семьи посылали своих отпрысков в вышестоящие королевские и княжеские дворы, где выполнение определенных социальных функций — пажей, оруженосцев и т. п. — сочеталось с рыцарским обучением и образованием. Простые, незнатные семьи часто отдавали детей на правах воспитанников и домашних работников более состоятельным родственникам и соседям. Многие дети воспитывались в монастырях, позже, с XII века, — в закрытых школах-интернатах, университетах и ремесленных цехах. В целом, внесемейное воспитание в Европе было длительным и довольно массовым. По подсчетам Л. Стоуна, в Англии XVI–XVII веков вне родительских семей воспитывались приблизительно две трети мальчиков и три четверти девочек.
Беларуских детей тоже стоило бы на время отдавать в «чужие» руки, вывозя их в Западную Европу и США с учебными, туристическими, оздоровительными целями. Это нужно для того, чтобы они познакомились с тем, как работает реальная демократия и чем живет (какие проблемы решает) современное общество. В противном случае при нынешней системе образования и воспитания они рискуют полностью утратить чувство социальной реальности и превратиться в откровенных невежд.
А вот белорусскую экономику давно пора отдать в чужие руки навсегда. Это будет наилучшим способом ее адаптации к условиям современного рынка. Проблема, однако, в том, что из числа иностранных инвесторов претендентов на роль подобного рода «воспитателей» найдется немного. Все понимают, что столь запущенный и избалованный «ребенок» может оказаться совершенно не способным к перевоспитанию.
--------------
[1] Сегодня в Беларуси (и это принципиально отличает ее от стран Балтии или Украины), делается все для того, чтобы «уберечь» народ от кризиса. Хотя бы и за счет роста внешних долгов и накопления экономических проблем для будущих поколений.
[2] Фромм, Э. Бегство от свободы М., 2009. — С. 145
[3] По данным Tribune de Geneve, стоимость проката Bugatti Veyron в кантоне составляет 32 тысячи швейцарских франков в день — это 32 тысячи долларов. При этом залог составляет 380 тысяч. Мерседес стоит дешевле — 7 тысяч франков в день — однако также требует солидного, 120 тысяч франков, залога.
[4] Вот как описывает этот обычай известный этнограф-кавказовед Я. С. Смирнова: «Воспитание ребенка в семье аталыка в принципе не отличалось от воспитания в родительском доме. Разница была лишь в том, что, по обычаю, аталык должен был воспитывать ребенка еще более тщательно, чем собственных детей. Впоследствии обоим предстоял своего рода экзамен: воспитанник должен был публично показать все, чему его научили. Происходило это уже в родительском доме, куда у адыгов юноша обычно возвращался, по одним данным, с наступлением совершеннолетия, по другим — ко времени женитьбы. У части адыгских групп, у других народов, у которых аталычество было выражено слабее, в частности у осетин, ребенка могли вернуть значительно раньше. За все эти годы ребенок виделся с родителями не более одного-двух раз. При этом родители, следуя обычаям избегания, при свидании никак не проявляли своих чувств и даже делали вид, будто не узнают сына. Тот, со своей стороны, зачастую даже не знал, кому его привезли показать. Поэтому воспитывавшийся у аталыка юноша возвращался в родительский дом как в чужую семью, и должны были пройти годы, прежде чем он привыкал к родне». См. подробнее: http://articleshome.ru/bit-ili-ne-bit-istoricheskaya-porka/