Насколько можно судить по тому обстоятельству, что прежде представители официального Минска неизменно игнорировали приглашения на публичные мероприятия иностранных государств и международные форумы, до «диалога» Беларуси с Западом существовало что-то вроде запрета для чиновников на контакты с иностранцами. Либо чиновники просто боялись, что такие контакты могут вызвать подозрения в нелояльности. Можно ли говорить, что теперь ситуация изменилась (в частности, судя по Минскому форуму), и контроль за коммуникациями представителей властей разного уровня с представителями международного сообщества снят — хотя бы отчасти?
Александр Федута. Чиновники никогда не игнорируют «санкционированные» приглашения. Я помню отъезд посла Хорста Винкельмана, которого провожал вице-премьер и министр иностранных дел Урал Латыпов. Я помню отъезд посла Шуле Сойсал, которую провожал уже чуть ли не весь политический бомонд страны во главе с главой (простите за тавтологию) Администрации президента Уралом Латыповым, председателем КГК Анатолием Тозиком, министром обороны Леонидом Мальцевым и министром культуры Александром Сосновским. И при этом никого из них не смущало ни пребывание Германии и Турции в НАТО, ни присутствие на мероприятиях представителей оппозиции.
Вот и сейчас — на Минском Форуме выступал глава Администрации президента Владимир Макей, а в зале сидели три заместителя министров, шестеро депутатов, большое число околоправительственных экспертов и журналистов. Не будете же вы меня убеждать в том, что у всех этих людей вдруг пробудилось элементарное любопытство!
Контроль за коммуникациями не снят. Думаю, наоборот — усилен. Просто есть люди, кому нужно отчитываться и за то, что они встречались, — а не только за то, что не встречались и не разговаривали. Это — едва ли не главное внутриаппаратное достижение новой правящей «команды». Им разрешено быть умеренно свободными. И — слава Богу! Макею можно поставить 25 баллов за то, что он отвечал на вопросы — очень жесткие, кстати — из зала спокойно, без истерики, не пытаясь хлопнуть дверью. Он чувствовал себя победителем — и, в сущности, был им. «Оттепель» если и состоится, то вовсе не по правилам, навязанным Европой, а по тем, которые сама для себя установит белорусская власть.